Серия книг о черепашках-ниндзя от издательства "Минск"

[From_Odessa]

В детстве я читал книги из вот этой серии о черепашках-ниндзя - http://www.turtles-ninja.narod.ru/books-minsk/start.html

Сразу не понял, а затем обнаружил, что в этих книгах используется сюжет других книг, фильмов и т.д., при этом в него вставлены черепашки, изменены имена... Иногда текст отличался от оригинала, иногда был просто скопирован. А, скажем, в книге "Черепашки-ниндзя и чародей зеленого острова" вообще присутствуют фрагменты (и целиком также) множества различных книг, в том числе даже произведений Кастанеды! Автор указан не был, но отмечалось, что это перевод с английского. Я сему верил, но теперь, почитав другие отзывы, понял, что, скорее всего, это был обман, и книги писались по-русски. Публиковало их издательство "Минск".

В некоторых случаях я не смог распознать, откуда взят сюжет (или сюжеты). По приведенной выше ссылке можно найти краткое описание всех этих книг, но оригинал также указан не везде. И непонятно, что тому причиной - то ли оригинала не существует, и часть книг написана действительно на базе собственной идеи, или же просто составителю описаний не удалось понять, откуда взят сюжет.

Кто-нибудь еще читал эти книги (я штук 15 прочел)? Может быть, кто-то как раз и подскажет, откуда брались сюжеты, о которых я ничего не знаю... Например в одной книге рассказывалось о том, что Зевс решил вновь взять под контроль мир людей, и черепашки сражались с ним и теми богами, которые ему помогали, в современных условиях (кстати, было весьма интересно). Вы встречали что-то подобное?

Про Чужих называлось "Черепашки-ниндзя и космическое путешествие", по-моему. Сюжет полностью взят с "Чужого" и "Чужих". При этом в роли Рипли - Эйприл, а вместо Чужого - дракон. Но что интересно - в "Чужом"-то Рипли оставалась одна на корабле в концовке, а тут - с четырьмя черепашками-нинздя. Мягко говоря, другая атмосфера )

[Oiseau]

ААААААААА ААААААААА какой же это ад. Я не читал это, до меня дошли лишь отголоски. У Кинамана был обзор на эту дичь и это полный трэш, вплоть до секса в книжках, для этого не предназначенных.

[Oiseau]

Вот в этом фильме подробный обзор опусов "про черепашек".

[From_Odessa]

Вот в этом фильме подробный обзор опусов "про черепашек".

Знаю, все серии "Одного дня детства" у Паши смотрел

[Oiseau]

У меня в детстве были нормальные черепашьи опусы. Была тоненькая книжка про День независимости (там кто-то мутировал в ската) и большая раскраска размером с меня тогдашнего. Сам мульт о черепахах я из тех лет еле помню.

[From_Odessa]

ААААААААА ААААААААА какой же это ад. Я не читал это, до меня дошли лишь отголоски. У Кинамана был обзор на эту дичь и это полный трэш, вплоть до секса в книжках, для этого не предназначенных.

Да, я несколько лет назад попробовал почитать уже взрослым "Черепашки-ниндзя" противээ
Баркулаба фон Гарта". В детстве только чуть-чуть прочитал, не пошло. Сейчас тоже прочел где-то 30%. Книга уж точно не детская. И идёт тяжело. Черепашки там уникальные: путешествуют просто по своему желанию сквозь пространство и время.

[Oiseau]

 

Черепашки там уникальные: путешествуют просто по своему желанию сквозь пространство и время.

Не жалкие букашки

[From_Odessa]

Из этой книги:

ЧЕРЕПАШКИ-НИНДЗЯ

Это были удивительные существа, совершенно ни на кого не похожие. Как будто черепахи, но уж очень большие, почти в человеческий рост. И они вовсе не ползали по земле, а ходили на обеих ногах, как люди. Особую прелесть их фигуре придавал торчащий сзади, будто туго набитый рюкзак, выпуклый панцирь. С ним они выглядели, как небезразличные к сладостям толстяки. Их зеленая кожа отливала неким блеском, так что в темноте они светились, как светлячки. Мордочки черепашек выглядели жутко симпатичными, несмотря на зеленый цвет, чересчур выпуклые скулы, массивную челюсть и полное отсутствие носа. Главную прелесть составляли глаза – лукавые, необыкновенно добрые и чуть-чуть грустные. Больше всего черепашки любили шутить. Они без устали подтрунивали друг над другом, получая от этого истинное наслаждение.

Черепашка Микеланджело, а попросту Мик, был титаном. Он умел все или почти все: великолепно владел каратэ, ушу и дзюдо, знал пять языков, два из которых были древнейшие – древнеяпонский и латынь. Чудесно рисовал и играл в шахматы, недурно пел. Впрочем, друзья обвиняли иногда Мика в занудливости, но, поостыв, списывали все на его разностороннюю натуру. Вот чего не умел Микеланджело, так это врачевать. Сколько было случаев, когда Мик невольно становился безучастным свидетелем смерти многих и многих людей и ничего не мог поделать. Он страшно переживал из-за этого и всеми силами старался научиться врачевать по-волшебному, чтобы быть не хуже других.

– Ничего у меня не получится, – ворчал, бывало, он, сидя в древнейшей химической библиотеке Пэнкстон.

– Эй, Мик! Ты уже стал разговаривать сам с собой! – поддевал его обычно Рафаэль, обожавший подтрунить над лучшим другом.

– Ас кем же мне разговаривать, раз вы сторонитесь меня, – отзывался Мик.

– Ну, что ты, Мик! Мы любим тебя и желаем добра, но, по-моему, ты несколько заучился. А ты сам как считаешь, приятель?

– Может быть. А что, у тебя есть другие, более интересные предложения?...

И так бесконечно.

Рафаэль был самым младшим из всей этой веселой компании и, наверное, потому самым озорным. Он очень хорошо играл в футбол и был отличным танцором. Бывало, он даже смеялся над своими более неуклюжими друзьями:

– Ну, что же вы? Давайте, как я! – кричал он друзьям, отбивая чечетку.

– А мы и так, как ты – такие же зеленые, – первым находился, что ответить сообразительный Донателло.

– И только! – парировал Рафаэль, продолжая свой виртуозный танец.

Рафаэль также любил сладости, но в отличие от Леонардо, совсем не толстел. Еще он обожал читать фантастику, ну, а, на худой конец, не брезговал сказками. Кроме того, Рафаэль был невероятным выдумщиком и обожал всякого рода розыгрыши. Однажды он почти всерьез уверил друзей, что собирается... жениться. Он говорил, что нашел себе очаровательную девушку, совсем не хуже Дюймовочки, и что он до поры до времени прячет ее, боясь, что она испугается вида его друзей. И только Донателло не поддался на розыгрыш Рафаэля.

– А ты, наверное, отличаешься от нас так же, как жаба-сын от жабы-матери в сказке Андерсена? И потому-то тебя она и не боится, твоя таинственная, любимая невеста, – лукаво говорил он.

– Приятель Донателло, да ты просто завидуешь мне, – самоуверенно заявлял Рафаэль.

– Ничуть. Ведь я не собираюсь жениться, я прирожденный холостяк!

Леонардо и Микеланджело верили Рафаэлю до последней минуты, пока сам «жениха не раскрыл своего обмана: мол, Дюймовочка так долго ждала меня, что испарилась, будто ее и не было. А ты, доверчивый, наивный толстяк Леонардо, поверил! Эх ты, бедный!

Леонардо конфузился, краснел и пыхтел, а друзья катались по полу от смеха.

А однажды Рафаэль придумал еще более занимательную историю. Он загадочным шепотом с самым невозмутимым видом поведал, что во сне ему явилась фея и предсказала, что скоро черепашек-ниндзя ждет опасное и увлекательное путешествие во времени. А чтобы быть готовыми к трудным испытаниям, они должны усиленно заниматься историей и упражняться во всех видах единоборств.

Это подстегнуло друзей к усиленным тренировкам и действительно оживило несколько устоявшийся образ их жизни.

Самое любопытное, что неугомонный Рафаэль оказался прав, и в скором времени с друзьями действительно произошло необыкновенное приключение. После этого совпадения черепашки стали называть Рафаэля ясновидящим, хотя, вправду сказать, это прозвище совсем не подходило к забияке и вруну Рафаэлю. Но больше всего потешался Рафаэль над добряком Леонардо, которого любил всем сердцем.

Леонардо мог одним ударом размозжить огромное бревно и даже расплющить металлические прутья, но зато сердце у него было золотое, к тому же он слыл неисправимым мечтателем и мог подолгу сидеть, окутанный грезами...

Однажды, во времена Людовика IV, черепашки оказались во Франции. Они там спасли одну пленницу, которую хотели казнить, как клятвоотступницу. Леонардо, лишь увидев Элизу, так звали девушку, потерял голову. Все это время, пока они освобождали и прятали Элизу, Леонардо мечтал о ней, но даже в мечтах не смел к ней прикоснуться. Он лишь сочинял стихи:

Рафаэль хотел было посмеяться над Леонардо, но, заметив, насколько все серьезно, отказался от своей затеи.

А когда, спустя некоторое время, друзья вновь оказались в своей «каморке», Рафаэлю случайно попались стихи Леонардо, и он, не скрывая слез, рыдал над печальными строками.

– Какое у него сердце! Какое, а? – сквозь рыдания вопрошал Рафаэль.

– Почему ты плачешь и о ком ты говоришь? – вдруг раздалось над ухом Рафаэля.

– О тебе, друг, о тебе!

– Ты и вправду так думаешь? – смутившись, пробурчал куда-то в сторону Леонардо.

– Я в этом уверен и хочу, чтобы и ты знал. Ты – самый достойный из нас и заслуживаешь несравненно лучшей участи, чем наша!

– Ну, что ты, Раф! – растерялся Лео.

– Да нет, так и есть! – входил во вкус Рафаэль. – Ты самый могучий, самый добрый и самый красивый из нас, поверь мне!

– Ну, достаточно, Раф! Ты начинаешь издеваться надо мной. Пойдем лучше потренируемся!

Рафаэлю ничего не оставалось, как согласиться с другом, и они отправились в тренировочный зал, где увидели Донателло, истово бившего «грушу».

– Ты что, один? – спросил Раф.

– К сожалению, Микеланджело занялся искусством, и мне приходится работать за двоих...

Черепашки появились на свет необычным образом. Однажды старый художник Йоши Мирфу от нечего делать нарисовал забавное существо, похожее на человека и черепашку одновременно. Черепашки удостоились чести стать украшением домашней коллекции художника. Но однажды эти картины увидел волшебник из Китая и захотел взять себе. Художник не соглашался. Тогда волшебник решил поступить иначе:

– Раз ты не хочешь мне их отдать, я сделаю так, что они будут тебе в тягость, и ты еще тысячу раз пожалеешь, что не отдал их мне...

– Я не боюсь твоих угроз, я вкладывал в свои картины душу, и они не причинят мне вреда.

Тогда разъяренный волшебник произнес заклинание:

Ветер зашумит – и пусть! Земля задрожит – пускай! Все переменится вдруг, Сойдет на полях урожай. Чары мои сильны – Сделайся камнем, лед. Небо, замри на миг. И ни назад, ни вперед! Пусть черепашек тень станет и плетью, и злом! Так повелел я здесь, Так и случится потом!

И, взмахнув руками, как крыльями, волшебник исчез, оставив после себя крутящийся столб пыли.

Художник немного испугался, но, увидев, что ничего дурного не произошло, успокоился и вернулся домой. Был уже поздний вечер, семья спала.

Наутро было солнечно и необыкновенно тихо. Как обычно, художник пошел посмотреть на свои картины – он делал это каждое утро. Вдруг ужас охватил его. По полу его мастерской ползали, натыкаясь друг на друга, черепашки, видом и размером точь-в-точь живые копии его картин. Одно успокаивало мастера – эти существа были безобидными.

Однако черепашки росли на глазах, превращаясь в мощных черепах, твердо стоящих на задних ногах, подобно человеку. Постепенно у них начала проявляться агрессивность, даже злоба.

Вот тут-то и вспомнились художнику слова рассерженного колдуна: «Пусть черепашек тень станет и плетью, и злом, так повелел я здесь, так и случится потом!»

«Ах, злодей, – подумал художник. – Ты захотел погубить меня? Ничего не выйдет! Я художник, и владею своим искусством, как мать своими детьми. Я знаю, что предпринять».

И он, протянув вперед правую руку, заговорил:

– Дорогие мои дети! Выслушайте меня. Я ваш родитель. Ибо я придумал вас. Без сомнения, вы мои любимые дети, а посмотрите, сколько их у меня, – он указал на стоявшие и висевшие в мастерской картины. – А вы – самые дорогие, и лучшим доказательством этого является то, что вы ожили. Я ждал этого момента всю жизнь, и он наступил. Я счастлив. Я дам вам имена, какие дают только прирожденным художникам. И верю, что вы ими станете...

И чудо произошло. Черепашки сначала внимательно слушали, потом мордочки их начали светлеть и, наконец, они заулыбались, бесконечно счастливые. Тут же, наперегонки, они бросились обнимать «отца». Все «семейством поздравляло друг друга. Но вот одна из черепашек спросила:

– А кто из нас будет кто? Кто Рафаэль, кто Леонардо, Микеланджело?...

– Ну, это уж вы сами разбирайтесь, – неосмотрительно бросил художник.

В следующую секунду поднялся такой гвалт, что ничего нельзя было разобрать. Черепашки стали толкать друг друга, драться и при этом визжать, как сирены. Еще немного, и «новорожденные» передрались бы до смерти. Пора было сказать свое веское родительское слово:

– Мальчики, так мы не решим ни одного вопроса. Вот что я вам предлагаю. Учитывая, что вы еще малообразованные и воспитания у вас нет никакого, нам предстоит огромная работа. Вот вам цель: каждый своим трудом и своими способностями должен завоевать, заслужить себе то или иное имя. Согласны ли вы, дети мои?

Подумав немного, черепашки закивали головами:

– Мы согласны, – хором произнесли они.

– Ну, вот и отлично. Сегодня же приступим, – обрадовался художник.

Вся ватага двинулась на улицу. Там, обалдевшие от открывшегося простора существа, стали прыгать, кувыркаться, ползать, и вдруг один из них полетел! Впоследствии его назвали Леонардо. Это удивило мастера, но не черепашек – они все дружно тоже взмыли в небо.

– Вам это не трудно? Вы не прилагаете к этому никаких усилий?

– Нет, нет! Нам это очень легко и приятно, – ответил на лету будущий Микеланджело.

«Вот в чем дело, – подумал художник, – они владеют волшебством. Хоть одно доброе дело сделал волшебник, живи он долгов.

Обрадованный «отец» позвал черепашек на землю и начал учить:

– Вы не простые смертные. Вам дано многое. Именно поэтому вы должны учиться, – и учиться прилежно. Я обучу вас наукам, приглашу к вам учителей, которые помогут овладеть каратэ. И вы станете самыми могущественными волшебниками на свете.

Как сказал отец-учитель, так и сделал. До конца дней он обучал черепашек истории и литературе. Одновременно они осваивали тонкости боевых искусств, и уже в скором времени владели каратэ, дзюдо, ушу.

Прожив до девяноста лет, старик умер, а черепашки только к этому времени достигли зрелого возраста, и им предстояла еще долгая жизнь.

Итак, шли столетия, а черепашки нисколько не старели. На их глазах разворачивались все исторические события, которые они могли видеть благодаря способности передвигаться во времени и пространстве.

Везде, в каждом событии черепашки принимали участие. Спасали безвинных, сражались на стороне правды. Они стремились к справедливости, потому что помнили слова своего учителя: «Вы не злые существа, как хотел того злой волшебник. Вы не коварные, а добрые и справедливые, и потому ваш долг, используя магическую силу, помогать людям, попавшим в беду, в несчастье. Объясняйте заблудшим их истинное предназначение, спасайте несчастных и обездоленных, а злых не жалейте – не то они после отомстят вам». В трудные минуты, когда опасность, казалось, была смертельная, черепашки вспоминали эти слова и приободряли друг друга.

– Не кисни, Леонардо, лучше вспомни-ка, что говорил нам отец! – хлопал по плечу друга Рафаэль.

– А я и не кисну, просто мне едва не отрубили руку! – отвечал Леонардо.

– Что за беда! – подхватывал Донателло. – Вот если бы тебе отрубили голову!... А рука, что? Отрастет новая!

И черепашки начинали хохотать так, что враги останавливались в недоумении: не сошли ли эти демоны с ума? А тем того и надо было. Воспользовавшись замешательством, черепашки переходили в наступление и побеждали.

Теперь, спустя столетия, они поселились в невзрачном, провинциальном городке, на границе Штатов и Канады. Но выбор свой сделали не случайно. Их так допекли журналисты, телевизионщики и просто любопытные, когда они жили в Нью-Йорке, что черепашки без всяких сожалений перебрались в Гронвей.

Здесь у них завелись друзья – молоденькая Эйприл, хорошо разбирающаяся в компьютерах и обучившая компьютерной премудрости черепашек, и неунывающий спортсмен Джек, который занимался десятью видами спорта одновременно. Особое предпочтение он отдавал хоккею и бейсболу. Поэтому черепашки упражнялись не только в борьбе, но приобретали навыки игры и в хоккей, и в бейсбол.

[Oiseau]

What the hell am I reading 

[From_Odessa]

Ещё фрагмент этой... детской книги:

В четырнадцать лет Генри, как и полагалось в древней Японии, женили. Девушка происходила из влиятельной семьи. Этот брачный союз был делом рук отца, который жаждал породниться с могущественным родом, да и втайне надеялся отвлечь непутевого сына от бранных забав и соблазнить любовными утехами. Невесте в ту пору минуло десять лет. Временами она производила на Генри впечатление слабоумной. И в самом деле, она была лишена и вкуса, и скромности. Единственное, что интересовало ее – это отношения между мужчиной и женщиной. Она быстро привязалась к Генри и с простодушной жадностью, свойственной маленьким детям, не стесняясь людских глаз, откровенно домогалась его ласк. Она искала любовных утех денно и нощно. В конце концов, Генри однажды отверг жену и удалился из спальни. Против отцовских ожиданий, у него от первого любовного опыта осталось ощущение нечистоты. Когда мальчику исполнилось восемнадцать лет, его назначили наместником в отдаленный район.

[From_Odessa]

Вот это шедеврально для детской литературы:

Прислужницы спали как убитые, а из глубины покоев раздавался шум. Генри прошел туда. Но даже не откидывая полога, он с отвращением догадался, что там, за пологом, незнакомый мужчина спит с его женой. Луком Генри-наместник отшвырнул полог. Перед ним была мощная обнаженная мужская спина. Человек оглянулся, и в грубой перекошенной физиономии Генри узнал слугу, самого неотесанного среди челяди. Его и по имени никто не звал.

В тот же миг стрела сама собой рванулась из лука и вонзилась в спину слуги. Пошатываясь, Генри-наместник бессознательно отступил. На выскочившую из-под одеяла с резвостью косули жену он даже не взглянул. И вдруг, словно откуда-то с высоты раздался голос: «Нельзя знаться с людьми другой крови».

[Oiseau]

[Oiseau]

Донателло за пиццей бы так.

Денежное дерево помню.

[From_Odessa]

А вот другой интересный момент. Фрагмент из "Черепашек-ниндзя и чародея зелёного острова":

—    Микки! Это ты называешь раем? — спросил Лео.

—    А почему и нет? — удивленно пожал плечами Микки.— В отличие от вас я не сторонник буддизма. И не стремлюсь стать бодхисатвой...

Кроме того, я уверен, что мы попали в ловушку!

—    Куда? — переспросил Раф.

—    В ловушку! Это земля-ловушка,— пояснил Микки.— Это космическая дыра, дыра во времени! Планета-ловушка... Вы же тоже слышали о таких!

В записях капитана этого корабля; можете себе представить, черепахи, упоминаются наши имена... И твое, Дон, и твое, Лео! Но держу пари — никто из нас не вспомнит ничего из этих рассказов.

—    Значит, то, что описано — происходило с на�ми либо в прошлом, о котором мы, конечно же, не можем помнить, либо произойдет в будущем,— сказал Лео.

—    Не знаю,— прервал его Микки,— не знаю, прошлое это или будущее, но там существовал кто-то другой, как мне кажется, а не я сам! Словно кто-то украл мое имя тогда; или я его у кого-то украл теперь... Или... я просто идиот и ничего не помню... Не одному же Дону можно проваливаться в глубины своей памяти... А? Черепахи? Может, и с нами произошло нечто подобное здесь? Со всеми?

—    Но как? Каким образом? — удивленно спро�сил Дон.

—    Никто из нас этого не знает! Это западня! — закричал Микки.— Мы попали в западню! Я уве�рен! Куда нам идти? Что делать?

—    А может быть, эта земля — отражение..— предложил Дон.

—    Чье? — заорал Микки.

—    Твое, мое, наше, отражение той, настоящей нашей Земли...

—    Мы все здесь свихнулись! — кричал Микки.— Мы стали похожи на идиотов, живущих в беспа�мятстве! Или это вообще не мы, а лишь наши души...

А тела наши преспокойно гуляют где-то в другом месте... Дон? Ты вот, к примеру никогда не был Фо�торепортером? Тебе это не снилось? О! Это еще не все!

Я был крайне богат! А ты, Лео, служил в одном премилом баре... Что вы на меня смотрите, как на идиота? Ну, скажи, Дон, что я — Микки-дурак! Скажи! Попробуй-ка!

Донателло подошел к другу и хлопнул его по плечу.

—    Ты просто еще спишь, Микки! — сказал он.— И твоя душа еще не родилась.

—    Да брось ты, Дон! — попробовал отшутиться Микки.— Вот послушайте, что я вам прочту. Уве�рен, что никому из вас ничего этого не снилось... Наберитесь терпения и выслушайте все так, если бы это происходило теперь... Кто знает, может быть, мы попали на этой проклятой планете в бу�дущее и, значит, есть возможность, его изменить или ускорить... Как ты считаешь, Дон?

Микки уселся в капитанском кресле, развернул кипу каких-то бумаг, вынутых из маленького ящика, стоящего прямо под бортовым окном, и стал читать.

Дон шел вдоль кирпичной стены, отделявшей го�родской дом Дж. Микки от пошлой действи�тельности Мертвой Земли. И вдруг увидел, как через стену перелетела двадцатидолларовая бу�мажка.

Донателло был не из тех, кто хлопает ушами, он себе клыки обломал в этом мертвом мире. И хоть никто не скажет, что Дон семи пядей во лбу, дураком его тоже считать не стоит. Поэтому неуди�вительно, что он, увидев деньги посреди улицы, очень быстро их подобрал.

Он оглянулся, чтобы проверить, не следит ли кто за ним.

Может, кто-то решил пошутить таким образом, или, еще хуже, отобрать деньги?

Но вряд ли за ним следили: в этой части города каждый занимался своим делом и принимал все ме�ры к тому, чтобы остальные занимались тем же, че�му в большинстве случаев помогали высокие стены. И улица, на которой Дом намеревался присвоить банкноту, была, по совести говоря, даже не улицей, а глухим переулком, отделяющим кирпичную стену резиденции Микки от изгороди другого банкира. Дон поставил там свою машину, потому что на бульваре, куда выходили фасады домов, не было свободного места.

Никого не обнаружив, Дон поставил на землю фотоаппараты и погнался за бумажкой, плывущей над переулком. Он схватил ее с резвостью кошки, ловящей мышь, и вот именно тогда-то он и заме�тил, что это не какой-нибудь доллар и даже не пяти-долларовик, а самые настоящие двадцать дол�ларов. Бумажка похрустывала — она была такой новенькой, что еще блестела, и, держа ее нежно кончиками пальцев, Дон решил отправиться к Лео и совершить одно или несколько возлияний, чтобы отметить колоссальное везение.

Легкий ветерок проносился по переулку, и лист�ва немногих деревьев, что росли в нем, вкупе с листвой многочисленных деревьев, что росли за за�борами и оградами на подстриженных лужайках, шумела, как приглушенный симфонический ор�кестр. Ярко светило солнце, и не было никакого на�мека на дождь, и воздух был чист и свеж, и мир был удивительно хорош. И с каждым моментом ста�новился все лучше.

А теперь с того места, которое я выделил болдом, прошу сравнить с началом повести Клиффорда Саймака "Денежное дерево":

Чак Дойл шел вдоль высокой кирпичной стены, отделявшей городской  дом
Дж.Говарда Меткалфа от пошлой действительности, и вдруг увидел, как  через
стену перелетела двадцатидолларовая бумажка.
    Учтите, что Дойл не из тех,  кто  хлопает  ушами,  -  он  себе  клыки
обломал в этом грубом мире. И хоть никто не скажет, что Дойл семи пядей во
лбу, дураком его тоже считать не стоит. Поэтому неудивительно, что, увидев
деньги посреди улицы, он их очень быстро подобрал.
    Он оглянулся, чтобы проверить, не следят ли  за  ним.  Может,  кто-то
решил подшутить таким образом или, что еще хуже, отобрать деньги?
    Но вряд ли за ним следили: в этой части города каждый занимался своим
делом и принимал все меры к тому, чтобы остальные занимались тем же,  чему
в большинстве случаев помогали высокие стены. И  улица,  на  которой  Дойл
намеревался присвоить банкнот, была, по совести говоря, даже не улицей,  а
глухим  переулком,  отделяющим  кирпичную  стену  резиденции  Меткалфа  от
изгороди банкира Дж.С.Грегга. Дойл поставил там свою машину, потому что на
бульваре, куда выходили фасады домов, не было свободного места.
    Никого не обнаружив, Дойл поставил на землю фотоаппараты  и  погнался
за бумажкой, плывущей над переулком. Он  схватил  ее  с  резвостью  кошки,
ловящей мышь, и вот именно тогда-то удостоверился окончательно, что это не
какой-нибудь доллар и даже не пятидолларовик, а самые  настоящие  двадцать
долларов. Бумажка  похрустывала  -  она  была  такой  новенькой,  что  еще
блестела, и, держа ее нежно кончиками пальцев, Дойл  решил  отправиться  к
Бенни  и  совершить  одно  или  несколько  возлияний,  чтобы  отметить
колоссальное везение. Легкий ветерок  проносился  по  переулку,  и  листва
немногих деревьев,  что  росли  в  нем,  вкупе  с  листвой  многочисленных
деревьев, что росли за заборами  и  оградами  на  подстриженных  лужайках,
шумела, как приглушенный симфонический оркестр. Ярко светило солнце, и  не
было никакого намека на дождь, и  воздух  был  чист  и  свеж,  и  мир  был
удивительно хорош. И с каждым моментом становился все лучше.

Повесть вставлена в книгу полностью.

[From_Odessa]

Донателло за пиццей бы так.

Денежное дерево помню.

Я переопубликовал, первый раз неудачно получилось.

[Oiseau]

Донателло за пиццей бы так.

Денежное дерево помню.

Я переопубликовал, первый раз неудачно получилось.

Ок