Colloquium 14

[_Swetlana]

Коллоквиум взят hīc

Аудио Colloquium 14 - L. Amadeus Ranierius

māne – утром
merīdiē – в полдень
vesperī – (adv.) вечером
lūce – (adv.) днём
nocte, noctē, noctū – ночью
hāc – (adv.) по этому пути; на (по) этой стороне; здесь
hūmānus a, um – человеческий
Affer! –принеси



COLLOQUIUM QUĀRTUM DECIMUM
Persōnae: Aemilia, Iūlius

Vesper est. Aemilia in peristȳlō est cum Iūliō.
Aemilia: "Venī mēcum in hortum, lūlī. Dēlectat mē tēcum ambulāre in hortō nostrō."
Iūlius: "Mē quoque id dēlectat. Sed sōl iam nōn lūcet. Vesper est."
Aemilia: "Cum sōl lūcet, nimis calidus est āēr in hortō. Merīdiē in sōle ambulāre mē nōn dēlectat, sed vesperī āēr nec nimis calidus nec nimis frīgidus est."
Iūlius: "Sed obscūrus est hortus vesperī. Rosae vidērī nōn possunt."
Aemilia: "Нāс nocte hortus obscūrus nōn est, nam lūna et stēllae lūcent. Ecce magna lūna quae suprā montem ascendit."
Lūnam spectāns Iūlius "Lūna plēna est hāc nocte" inquit "quae est ante kalendās Iūniās. Sed rēs male illūstrantur lūce lūnae. Rosārum color vidērī nōn potest."
Aemilia: "Lūx lūnae hortum nostrum pulchrum etiam pulchriōrem facit. Age, venī mēcum, Iūlī!"
Aemilia manum Iūliī capit eumque sēcum dūcit in hortum.

In hortō Aemilia "Nōnne pulchra est lūna?" inquit, "Est ut faciēs hūmāna. Ecce ōs eius quod ad tē rīdet."
Iūlius prīmum lūnam spectat, deinde faciem Aemiliae rīdentem: "Ad mē" inquit "nōn sōlum ōs lūnae rīdet, sed etiam ōs tuum rubrum ut rosa."
Aemilia rīdens "Нāс lūce" inquit "color rosārum vidērī nōn potest – num ōris meī color vidērī potest?"
Iūlius rūrsus Aemiliam aspiciēns "Etiam sine colōre" inquit "faciēs tua fōrmōsa est, Aemilia: oculī tuī ut stēllae lūcent et dentēs ut margarītae! Atque collum tuum album bene vidētur. Ō, quam fōrmōsum est collum tuum!" Iūlius collō Aemiliae ōsculum fert.
Aemilia: "Ō Iūlī! Verba tua mē dēlectant."
Iūlius: "Ubi sunt margarītae quibus collum tuum ōrnārī solet?"
Aemilia: "Nōnne fōrmōsum est collum meum sine margarītīs?"
Iūlius: "Nōn tam fōrmōsum quam cum margarītīs! Margarītae tē, fēminam pulchram, etiam pulchriōrem faciunt. Ubi sunt cētera ōrnāmenta tua?"
Aemilia: "Ecce gemmae in auribus et ānulī in digitīs."
Iūlius: "Sed collum tibi nūdum est. Ubi sunt eae margarītae, Aemilia?" Iūlius terram ante Aemiliam spectat.
Aemilia: "Sunt in cubiculō nostrō."
Iūlius, quī margarītas in herbā quaerit, haec verba nōn audit, sed "Quid est hoc" inquit "quod ante pedēs tuōs iacet?"
Aemilia: "Nōn est margarīta."
Iūlius id quod in herbā iacet manū tangit atque "Fui!" inquit horrēns, "Est parva bēstia nūda."
Aemilia: "Quae bēstia? Vīvitne?"
"Hāc lūce" inquit Iūlius "nihil vidērī potest", ac deinde: "Nōn ūna, sed quattuor parvae bēstiae hīc iacent. Nōn vīvunt, nam frīgidae sunt nec sē movent."
Iūlius corpora bēstiārum rūrsus tangit et ālās brevēs sentit.
Iūlius: "Pullī avium sunt. Ō, quam foedī sunt pullī mortuī!"
Aemilia: "Hāc lūce vidērī nōn possunt."
Iūlius: "Nōn vidērī, sed tangī possunt. Corpora eōrum nūda sunt atque foeda et sordida, colla longa et nūda..."
Aemilia: "Mihi quoque nūdum est collum."
Iūlius: "Cur quattuor pullī mortuī hīc iacent?"
Aemilia: "Interroga Iūliam: ea respondēre potest."
Iūlius: "Eane etiam margarītās tuās reperīre potest?"
Aemilia "Surge, Iūlī!" inquit, "Neque enim necesse est margarītās in hortō quaerere: in cubiculō nostrō sunt. Ī in cubiculum atque affer mihi margarītās!"
Iūlius autem Aemiliam aspiciens "Margarītās tibi afferre" inquit "necesse nōn est. Sine ōrnāmentō fōrmōsissimum est collum tuum atque umerī tuī..."
Hīc Iūlius collō et umerīs Aemiliae ōscula fert atque "Iam venī mēcum" inquit "in cubiculum nostrum!"
Iūlius manum Aemiliae capit eamque sēcum dūcit in cubiculum.

[_Swetlana]

COLLOQUIUM QUĀRTUM DECIMUM – ДИАЛОГ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ
Persōnae: Aemilia, Iūlius – Действующие лица: Эмилия, Юлий

Vesper est. Aemilia in peristȳlō est cum Iūliō. – Вечер. Эмилия с Юлием в перистиле.
Aemilia: "Venī mēcum in hortum, Iūlī. Dēlectat mē tēcum ambulāre in hortō nostrō." – Э: «Пойди со мной в сад, Юлий. Мне нравится гулять с тобой в нашем саду».
Iūlius: "Mē quoque id dēlectat. Sed sōl iam nōn lūcet. Vesper est." – Ю: «Мне тоже это нравится. Но солнце уже не светит. Сейчас вечер».
Aemilia: "Cum sōl lūcet, nimis calidus est āēr in hortō. Merīdiē in sōle ambulāre mē nōn dēlectat, sed vesperī āēr nec nimis calidus nec nimis frīgidus est." – Э: «Когда светит солнце, в саду слишком горячий воздух. Мне не нравится гулять в полдень на солнце, а вечером воздух и не слишком горячий, и не слишком холодный».
Iūlius: "Sed obscūrus est hortus vesperī. Rosae vidērī nōn possunt." – Ю: «Но вечером темно в нашем саду. Розы невозможно разглядеть . (букв. Вечером сад тёмный. Розы не могут быть быть увидены)».
Aemilia: "Нāс nocte hortus obscūrus nōn est, nam lūna et stēllae lūcent. Ecce magna lūna quae suprā montem ascendit." – Э: «Ночью здесь в саду не темно, ибо светят луна и звёзды. Вон большая луна, которая поднимается над горой».
Lūnam spectāns Iūlius "Lūna plēna est hāc nocte" inquit "quae est ante kalendās Iūniās. Sed rēs male illūstrantur lūce lūnae. Rosārum color vidērī nōn potest." – Юлий, глядя на луну: «Этой ночью луна, – грит, – которая бывает перед июньскими календами. Но предметы плохо освещаются светом луны. Невозможно увидеть цвет роз. (букв.) Цвет роз не может быть увиден».
Aemilia: "Lūx lūnae hortum nostrum pulchrum etiam pulchriōrem facit. Age, venī mēcum, Iūlī!" – Э: «Свет луны делает наш красивый сад ещё красивее. Иди же со мной, Юлий!»
Aemilia manum Iūliī capit eumque sēcum dūcit in hortum. –  Эмилия берёт Юлия за руку (берёт руку Юлия) и ведёт его с собой в сад.

[_Swetlana]

In hortō Aemilia "Nōnne pulchra est lūna?" inquit, "Est ut faciēs hūmāna. Ecce ōs eius quod ad tē rīdet." – В саду Эмилия: «Разве не прекрасна луна? – грит. – Она как человеческое лицо. Вот его рот, который над тобой смеётся».
Iūlius prīmum lūnam spectat, deinde faciem Aemiliae rīdentem: "Ad mē" inquit "nōn sōlum ōs lūnae rīdet, sed etiam ōs tuum rubrum ut rosa." – Юлий вначале смотрит на луну, затем на смеющееся лицо Эмилии: «Надо мной, – грит, – не только рот луны смеётся, но и ещё и твой рот, красный как роза».
Aemilia rīdens "Нāс lūce" inquit "color rosārum vidērī nōn potest – num ōris meī color vidērī potest?" – Эмилия, смеясь: «В этом свете, – грит, – невозможно увидеть цвет роз – неужели может быть виден цвет моего рта?»
Iūlius rūrsus Aemiliam aspiciēns "Etiam sine colōre" inquit "faciēs tua fōrmōsa est, Aemilia: oculī tuī ut stēllae lūcent et dentēs ut margarītae! Atque collum tuum album bene vidētur. Ō, quam fōrmōsum est collum tuum!" Iūlius collō Aemiliae ōsculum fert. – Юлий, снова глядя на Эмилию: «Даже без цвета, – грит, – прекрасно лицо твоё, Эмилия: глаза твои сияют как звёзды и зубы как жемчужины! Зато хорошо видна твоя белая шея. О, как прекрасна шея твоя!» Юлий целует шею Эмилии.
Aemilia: "Ō lūlī! Verba tua mē dēlectant." – Э: «О, Юлий! Мне нравятся твои слова».
Iūlius: "Ubi sunt margarītae quibus collum tuum ōrnārī solet?" – Ю: «Где жемчуг, которым обычно украшена твоя шея?»
Aemilia: "Nōnne fōrmōsum est collum meum sine margarītīs?" – Э: «Разве без жемчуга моя шея не красива?»
Iūlius: "Nōn tam fōrmōsum quam cum margarītīs! Margarītae tē, fēminam pulchram, etiam pulchriōrem faciunt. Ubi sunt cētera ōrnāmenta tua?" – Ю: «Не так красива, как с жемчугом. Жемчуг тебя, красивую женщину, делает ещё красивее. Где остальные твои украшения?»
Aemilia: "Ecce gemmae in auribus et ānulī in digitīs." – Э: «Вот драгоценные камни в ушах и кольца на пальцах».
Iūlius: "Sed collum tibi nūdum est. Ubi sunt eae margarītae, Aemilia?" Iūlius terram ante Aemiliam spectat. – Ю: «Но шея твоя голая. Где твой жемчуг, Эмилия?» Юлий смотрит на землю перед Эмилией.
Aemilia: "Sunt in cubiculō nostrō." – Э: «В нашей спальне».
Iūlius, quī margarītas in herbā quaerit, haec verba nōn audit, sed "Quid est hoc" inquit "quod ante pedēs tuōs iacet?" – Юлий, который ищет жемчужины в траве, эти слова не слышит, но «Что это, – грит, – что лежит перед твоими ногами?»
Aemilia: "Nōn est margarīta." – Э: «Не жемчуг».
Iūlius id quod in herbā iacet manū tangit atque "Fui!" inquit horrēns, "Est parva bēstia nūda." – Юлий то, что лежит в траве, трогает рукой и затем: «Фу! – грит, содрогаясь. – Это маленькое голое животное».
Aemilia: "Quae bēstia? Vīvitne?" – Э: «Какое животное? Живое ли?»
"Hāc lūce" inquit Iūlius "nihil vidērī potest", ac deinde: "Nōn ūna, sed quattuor parvae bēstiae hīc iacent. Nōn vīvunt, nam frīgidae sunt nec sē movent." – «При этом свете, – грит Юлий – ничего невозможно рассмотреть, – и затем: Не одно, а четыре маленьких животных здесь лежат. Не живые, потому что холодные и не шевелятся».
Iūlius corpora bēstiārum rūrsus tangit et ālās brevēs sentit. – Юлий снова касается тел животных и  ощущает короткие крылья.
Iūlius: "Pullī avium sunt. Ō, quam foedī sunt pullī mortuī!" –Ю: «Это птенцы. О, как безобразны эти мертвые птенцы! »
Aemilia: "Hāc lūce vidērī nōn possunt." – Э: «При этом свете их невозможно увидеть».
Iūlius: "Nōn vidērī, sed tangī possunt. Corpora eōrum nūda sunt atque foeda et sordida, colla longa et nūda..." – Ю: «Невозможно увидеть, но можно нащупать. Тела их голые, и безобразные, и грязные, шеи длинные и голые...»
Aemilia: "Mihi quoque nūdum est collum." – Э: «У меня шея тоже голая».
Iūlius: "Cur quattuor pullī mortuī hīc iacent?" – Ю: «Почему здесь лежат четыре мёртвых птенца?»
Aemilia: "Interroga Iūliam: ea respondēre potest." – Э: «Спрашивай Юлию: она может ответить».
Iūlius: "Eane etiam margarītās tuās reperīre potest?" – Ю: «Может ли она ещё может отыскать твой жемчуг?»
Aemilia "Surge, Iūlī!" inquit, "Neque enim necesse est margarītās in hortō quaerere: in cubiculō nostrō sunt. Ī in cubiculum atque affer mihi margarītās!" – Э: «Поднимайся, Юлий! – грит. Ибо нет необходимости искать жемчуг в саду: дн в нашей спальне. Иди в спальню и принеси мне жемчуг!»
Iūlius autem Aemiliam aspiciens "Margarītās tibi afferre" inquit "necesse nōn est. Sine ōrnāmentō fōrmōsissimum est collum tuum atque umerī tuī..." –Юлий же, глядя на Эмилию: «Нет необходимости, – грит, – нести тебе жемчуг. Без украшений красивейшая шея твоя и плечи твои...»
Hīc Iūlius collō et umerīs Aemiliae ōscula fert atque "Iam venī mēcum" inquit "in cubiculum nostrum!" – Тут Юлий целует шею и плечи Эмилии и «Теперь иди со мной, – грит, – в нашу спальню!»
Iūlius manum Aemiliae capit eamque sēcum dūcit in cubiculum. – Юлий берёт Эмилию за руку (берёт руку Эмилии) и ведёт её с собой в спальню.