Убеждаю государя отказаться от встречи костей Будды

[Вл. Самошин]

韓愈 (768 – 824)

《諫迎佛骨表》

臣某言：伏以佛者，夷狄之一法耳, 自後漢時流入中國, 上古未嘗有也。昔者黃帝在位百年，年百一十歲；少昊在位八十年，年百歲；顓頊在位七十九年，年九十八歲；帝嚳在位七十年，年百五歲；帝堯在位九十八年，年百一十八歲；帝舜及禹，年皆百歲。此時天下太平，百姓安樂壽考，然而中國未有佛也。其後殷湯亦年百歲，湯孫太戊在位七十五年，武丁在位五十九年，書史不言其年壽所極，推其年數，蓋亦俱不減百歲。周文王年九十七歲，武王年九十三歲，穆王在位百年。此時佛法亦未入中國，非因事佛而致然也。
漢明帝時，始有佛法，明帝在位，才十八年耳。其後亂亡相繼，運祚不長。宋、齊、梁、陳、元魏已下，事佛漸謹，年代尤促。惟梁武帝在位四十八年，前後三度捨身施佛，宗廟之祭，不用牲牢，晝日一食，止於菜果，其後競為侯景所逼，餓死台城，國亦尋滅。事佛求福，乃更得禍。由此觀之，佛不足事，亦可知矣。
高祖始受隋禪，則議除之。當時群臣材識不遠，不能深知先王之道，古今之宜，推闡聖明，以救斯弊，其事遂止，臣常恨焉。伏維睿聖文武皇帝陛下，神聖英武，數千百年已來，未有倫比。即位之初，即不許度人為僧尼道，又不許創立寺觀。臣常以為高祖之志，必行於陛下之手，今縱未能即行，豈可恣之轉令盛也?
今聞陛下令群僧迎佛骨於鳳翔，御樓以觀，舁入大內，又令諸寺遞迎供養。臣雖至愚，必知陛下不惑於佛，作此崇奉，以祈福祥也。直以年豐人樂，徇人之心，為京都士庶設詭異之觀，戲玩之具耳。安有聖明若此，而肯信此等事哉! 然百姓愚冥，易惑難曉，苟見陛下如此，將謂真心事佛，皆云：「天子大聖，猶一心敬信；百姓何人，豈合更惜身命! 」焚頂燒指，百十為群，解衣散錢，自朝至暮，轉相倣傚，惟恐後時，老少奔波，棄其業次。若不即加禁遏，更歷諸寺，必有斷臂臠身以為供養者。傷風敗俗，傳笑四方，非細事也。
夫佛本夷狄之人，與中國言語不通，衣服殊制；口不言先王之法言，身不服先王之法服；不知君臣之義，父子之情。假如其身至今尚在，奉其國命，來朝京師，陛下容而接之，不過宣政一見，禮賓一設，賜衣一襲，衛而出之於境，不令惑眾也。況其身死已久，枯朽之骨，凶穢之餘，豈宜令入宮禁？
孔子曰：「敬鬼神而遠之。」古之諸侯，行吊於其國，尚令巫祝先以桃茹祓除不祥，然後進吊。今無故取朽穢之物，親臨觀之，巫祝不先，桃茹不用，群臣不言其非，御史不舉其失，臣實恥之。乞以此骨付之有司，投諸水火，永絕根本，斷天下之疑，絕後代之惑。使天下之人，知大聖人之所作為，出於尋常萬萬也。豈不盛哉! 豈不快哉!佛如有靈，能作禍祟，凡有殃咎，宜加臣身，上天鑒臨，臣不怨悔。無任感激懇悃之至，謹奉表以聞。臣某誠惶誠恐。

ХАНЬ ЮЙ (768 – 824)

УБЕЖДАЮ ГОСУДАРЯ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ВСТРЕЧИ КОСТЕЙ БУДДЫ

Слуга презренный говорит: «Взглянув на то, что прячется в буддизме, увидел я, что это всего лишь варваров ученье – и только, к нам просочившееся, начиная с времён Восточной Хань, а в древности глубокой не знали мы о нём.

Во время о́но, Жёлтый император сто лет у власти находился, прожив сто десять лет [при этом]; а Шао-хао восседал на троне все восемьдесят лет, дожив до ста годов; страною правил Чжуань-сюй семьдесят девять [долгих] лет, дожив до девяноста восьми годов; Ди Ку стоял у власти семь десятков лет, дожив до ста пяти годов; девяносто восемь лет страною правил император Яо, прожив сто восемнадцать; а император Шунь и император Юй, те оба по сто лет прожили.

И в эти времена спокойствие и мир царили в Поднебесной, народ спокойно-радостно весь жил, до старости глубокой доживая, однако в государстве тогда ещё не знали о буддизме. Позднее, Инь Тан прожил сто лет, а Тана внук, Тай У, у власти находился семь десятков, У Дин на троне восседал на протяженье пятидесяти лет – в «Книге Истории» [хотя] не говорится, какого возраста он в старости достиг, но можем мы предположить, что тоже не меньше, чем сто лет.

Чжоуский Вэнь-ван лет прожил девяносто восемь, У-ван, тот – девяносто три, Му-ван на троне находился целый век. И в это время тоже законы Будды ещё не просочились в Срединную страну, так что прожили они так много лет не потому, что верили в деянья Будды.

Во времена же ханьского Мин-ди, ученье Будды известным становиться начинает, и Мин-ди, у власти [продержался] лишь восемнадцать лет, и только. После него настала эпоха разорения и смут, и судьбы династий оказались недолговечными весьма. А начиная с династий Сун, Ци, Лян и Чэнь и Первой Вэй, радеть к ученью Будды стали постепенно, период же правленья тех династий особенно коротким был.

За сорок восемь лет правленья лянского У-ди, он трижды всего себя вверял ученью Будды, молился в храме предков, животных жертвенных не ел, с утра, и целый день, один лишь раз питался, остановившись на травах с овощами, но позже, из-за того, что Хоу Цзин теснил его [с престола], голодной смертью умер он в Тайчэне, после чего страна приблизилась к упадку вскоре. В ученье Будды верил он, просил благословенья свыше, обрёл же ещё большую беду. Вот если та́к на это всё взглянуть, то можно и понять, что верить в Будду нам совсем не стоит.

Высокий предок, государь, ваш – Гао Цзу – вначале воспринял школу Созерцанья, что процветала в Суй, затем же решил он [всё таки] искоренить её. В то время все придворные его большими знаньями не обладали, и не было способностей у них познать глубоко мудрость прежних ванов, что с древности и посейчас [учили нас и учат] тому, что нужно делать; [не понимали придворные того, чему учили] мудрейшие и просветлённые умы, как можно было бы избавиться от этого злосчастья – чтоб веру в Будду полностью остановить, и были недовольны придворные всем этим.

Я думаю, что просвещённым и мудрым государям, священным, храбрым Вэнь-вану и У-вану, на протяженье сотен тысяч лет, не появилось равных. В начале своего правленья, они не разрешали людям постригаться в монахи иль монахини, а также не разрешали возводить буддийские-даосские монастыри и храмы. Считал всегда и ныне так считаю, что воля Гао Цзу в том, государь, была, чтоб непременно это всё своими вы́ продолжили руками [делать], а если вы́ сейчас не сможете сие осуществить, то, как же можно позволить дальше развиваться и процветать [ученью Будды]?

А ныне, слышал я, что государь, велели вы монахам кости Будды встречать в Фэнсяне, что сами станете с дворцовой башни взирать на то, [как кости Будды] поднимут во дворец, а также повелели монастырям буддийским всем приветствовать их встречу, [монахов же] кормить и содержать.

Хотя слуга ваш, государь, и тёмен беспросветно, но всё же ясно понимаю, что государю не стоит переходить к исповеданию буддизма, чтобы просить благословенья Неба и счастья [для себя]. Ведь только в тучные года народ живёт в веселье – прислушивайтесь ко мнению людей, разбейте в столице для служивых и простолюдинов парки, где бы могли они играть и развлекаться – и этого достаточно уже. Возможно ль разве, чтобы такой премудрый государь, как вы, поверить соглашались всем этим россказням буддийским! Это народ ведь глуп и тёмен, легко его смутить, и трудно просветить, и если он увидит, что, государь, вы́ – таковы, то искренне поверит в ученье Будды, и скажут все тогда: «великий, ведь, мудрец Сын Неба, и то всем сердцем верит [в Будду], а мы́-то, что́ за птицы, чтоб жизнь свою ценить сильней него, [и так же не поверить в Будду]?»

Сжигали волосы на голове и палец на руке палили, сбирались в толпы по сто с лишним человек, с себя [последнее] снимали платье, чтоб только деньгами пожертвовать [монастырю], с утра до вечера друг другу подражая, боясь отстать – и молодёжь, и старцы – все бегают, дела свои забросив. И если это им не запретить, путь этому не преградить, позволив пройти чрез все буддийские монастыри, найдутся непременно те, кто руку себе сломит иль мясо с тела соскоблит, чтоб только поддержать и накормить [монахов]. Всё это вред, и нашим нравам, и устоям нашим, причинит, со всех сторон начтут тогда смеяться все над нами, а это не пустяк!

Ведь Будда, он из варваров же был, язык у них не тот же, что в Срединном государстве, одежды крой не тот же, что у нас; из уст их не услышим правильных речей, что говорили когда-то ваны прежние у нас, на теле их одежда не такая, которую нам ваны прежние носить заповедали; они не знают отношений тех, что установлены меж господином и слугой, не знают они и чувств, которые питают отец и сын друг к другу.

И если б даже Будда доныне находился бы в живых, и был направлен к нам по повеленью правителя своей страны, и утром прибыл бы в столицу нашу, и государь позволили себе принять его, взглянуть один лишь раз, не больше, в одном из залов Сюаньчжэна, приём ему торжественный устроив, ему пожаловали б вы один набор одежды, охраной обеспечили б его, и выслали бы снова на границу, не позволяя ему смущать сердца людей, [то это отвечало б тем правилам, что приняты у нас]. Но вот сейчас, когда давно он мёртв, и высохли и сгнили его кости, останкам грязным и зловещим, позволить разве можно войти в запретный ваш дворец!

Конфуций говорил: «Вы уважайте и злых, и добрых духов, но держитесь от них подальше». Ведь в древности князья всех рангов, в своих уделах, обряды траурные проводя, велели прежде этого жрецам метлой из персиковых прутьев очистить всё, чтобы изгнать злых духов – лишь после этого обряды траурные совершали. А ныне, нет причины на сгнившие и грязные останки, взирать вам лично, прежде того не повелев [хотя бы] жрецам прийти, чтобы метлой из персиковых прутьев [смести с них грязь]! Придворные не говорят вам, что делать этого не должно, историограф придворный тоже не сказал, что это худо – от этого всего испытываю я стыд.

Прошу вас эти кости повелеть препоручить имеющейся при дворе управе, чтоб в воду бросить их иль на огне все сжечь, чтобы навечно искоренить их корень и их ствол, чтобы пресечь сомненья [ныне] в Поднебесной, а также, пресечь сомненья в поколеньях, что придут. Ведь, поступив так, заставили б людей вы Поднебесной, понять, что то, что делает мудрец великий, то далеко выходит за рамки те, что делать способны тысячи и тысячи людей обычных. Ведь разве не было б это так прекрасно! И разве не было бы радостно сие!

И если Будда имел когда-то душу, и дух его способен и зло творить, и беды насылать, но пусть тогда все беды и проклятья обрушит он на голову слуги, что верно служит вам – всевышнее же Небо, [надеюсь], с милостию взглянет [на меня], и ваш слуга не будет испытывать досаду или раскаиваться [в том, что написал].

Не в силах выразить своё волненье, чистосердечность и искренность [всех помыслов моих], покорнейше преподношу я сей доклад, чтоб довести до слуха вашего [то, что считаю важным] – покорный ваш слуга [при этом] трепещет от испуга и тревоги!


Перевёл с китайского Владимир Самошин.