"Я художник, я так вижу!"

[Damaskin]

Формально - нет, поскольку переводили так, как того требуют правила русского стихосложения. А по факту - да.

Что, собственно, и требовалось доказать.

Сколько раз вам нужно повторить, что я никогда не утверждал, что мои переводы это "истинные переводы"?

Что вы тут как юродивый блатной на допросе?
Сто раз вы это утверждали, мне сейчас лень искать.

[Рокуэлл]

Но тем не менее как-то не вяжется высокая поэзия с невысокой атмосферой вашей, эээ, дискуссии.

Да вы я, гляжу, романтик 

Я - вряд ли. Я ж приземлённая, незамысловатая натура: 28 лет завода задавят любую романтику в душе. Это вы, поэтические натуры, вроде как должны быть типа романтиками... Ан нет, не романтичный какой-то у вас, эээ, спор.

[Poirot]

28 лет завода задавят любую романтику в душе

А в ряде советских фильмов на производственную тему создавалось впечатление, что на заводах сплошная романтика и веселуха. Вспомните хотя бы "Неподдающихся".

[Damaskin]

Я - вряд ли. Я ж приземлённая, незамысловатая натура: 28 лет завода задавят любую романтику в душе.

А представления о поэзии самые что ни на есть романтические   

[Рокуэлл]

28 лет завода задавят любую романтику в душе

А в ряде советских фильмов на производственную тему создавалось впечатление, что на заводах сплошная романтика и веселуха. Вспомните хотя бы "Неподдающихся".

Всяко бывало - и комедии, и трагедии.

[Рокуэлл]

Я - вряд ли. Я ж приземлённая, незамысловатая натура: 28 лет завода задавят любую романтику в душе.

А представления о поэзии самые что ни на есть романтические   

Точно. Романтические. Для меня завод - это завод, а поэзия - это поэзия. "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись".

[Damaskin]

Для меня завод - это завод, а поэзия - это поэзия.

А если поэзия про завод? 

[Рокуэлл]

Для меня завод - это завод, а поэзия - это поэзия.

А если поэзия про завод? 

Про завод? Сейчас вдохновенно продекламирую популярный заводской стишок, только под спойлером. (Хорошо, если бы дамы не заглядывали...)

Извините, вам запрещён просмотр содержимого спойлеров.

Ну как поэзия?

[Damaskin]

А вот это - хорошая поэзия.

По небу
   тучи бегают,
дождями
    сумрак сжат,
под старою
    телегою
рабочие лежат.
И слышит
    шепот гордый
вода
  и под
    и над:
«Через четыре
      года
здесь
   будет
    город-сад!»
Темно свинцовоночие,
и дождик
    толст, как жгут,
сидят
   в грязи
     рабочие,
сидят,
   лучину жгут.
Сливеют
    губы
     с холода,
но губы
    шепчут в лад:
«Через четыре
      года
здесь
   будет
    город-сад!»
Свела
    промозглость
        корчею —
неважный
     мокр
      уют,
сидят
   впотьмах
    рабочие,
подмокший
    хлеб
     жуют.
Но шепот
    громче голода —
он кроет
     капель
      спад:
«Через четыре
       года
здесь
   будет
    город-сад!»
Здесь
   взрывы закудахтают
в разгон
   медвежьих банд,
и взроет
   недра
     шахтою
стоугольный
      «Гигант».
Здесь
   встанут
     стройки
       стенами.
Гудками,
     пар,
       сипи.
Мы
  в сотню солнц
      мартенами
воспламеним
      Сибирь.
Здесь дом
    дадут
      хороший нам
и ситный
      без пайка,
аж за Байкал
      отброшенная
попятится тайга».
Рос
  шепоток рабочего
над темью
      тучных стад,
а дальше
      неразборчиво,
лишь слышно —
      «город-сад».
Я знаю —
    город
     будет,
я знаю —
     саду
      цвесть,
когда
   такие люди
в стране
     в советской
         есть!

[Рокуэлл]

А вот это - хорошая поэзия.

Вы полагаете - хорошая?.. 

[Damaskin]

Вы полагаете - хорошая?.. 

Нет, не хорошая. Отличная.
А, помню - вам советская власть всю жизнь исковеркала, поэтому чисто эстетически вы воспринять это стихотворение не можете.

Тогда вот. Не совсем про завод, но отчасти.

Не видывал смерти, Дикки? Учись, как кончаем мы,
Тебе нечего будет вспомнить на пороге вечной тьмы.
Кроме судов, и завода, и верфей, и десятин,
Я создал себя и мильоны, но я проклят — ты мне не сын!
Капитан в двадцать два года, в двадцать три женат,
Десять тысяч людей на службе, сорок судов прокат.
Пять десятков средь них я прожил и сражался немало лет,
И вот я, сэр Антони Глостер, умираю — баронет!
Я бывал у его высочества, в газетах была статья:
«Один из властителей рынка» — ты слышишь, Дик, это — я!
Я начал не с просьб и жалоб. Я смело взялся за труд.
Я хватался за случай, и это — удачей теперь зовут.
Что за судами я правил! Гниль и на щели щель!
Как было приказано, точно, я топил и сажал их на мель.
Жратва, от которой шалеют! С командой не совладать!
И жирный куш страховки, чтоб рейса риск оправдать.
Другие, те не решались — мол, жизнь у нас одна.
(Они у меня шкиперами.) Я шел, и со мной жена.
Женатый в двадцать три года, и передышки ни дня,
А мать твоя деньги копила, выводила в люди меня.
Я гордился, что стал капитаном, но матери было видней,
Она хваталась за случай, я следовал слепо за ней.
Она уломала взять денег, рассчитан был каждый шаг,
Мы купили дешевых акций и подняли собственный флаг.
В долг забирали уголь, нам нечего было есть,
«Красный бык» был наш первый клипер, теперь их тридцать шесть!
То было клиперов время, блестящие были дела,
Но в Макассарском проливе Мэри моя умерла.
У Малого Патерностера спит она в синей воде,
На глубине в сто футов. Я отметил на карте — где.
Нашим собственным было судно, на котором скончалась она,
И звалось в честь нее «Мэри Глостер»: я молод был в те времена.
Я запил, минуя Яву, и чуть не разбился у скал,
Но мне твоя мать явилась — в рот спиртного с тех пор я не брал.
Я цепко держался за дело, не покладая рук,
Копил (так она велела), а пили другие вокруг.
Я в Лондоне встретил Мак-Кулло (пятьсот было в кассе моей),
Основали сталелитейный — три кузницы, двадцать людей.
Дешевый ремонт дешевки. Я платил, и дело росло,
Патент на станок приобрел я, и здесь мне опять повезло,
Я сказал: «Нам выйдет дешевле, если сделает их наш завод»,
Но Мак-Кулло на разговоры потратил почти что год.
Пароходства как раз рождались — работа пошла сама,
Котлы мы ставили прочно, машины были — дома!
Мак-Кулло хотел, чтоб в каютах были мрамор и всякий там клен,
Брюссельский и утрехтский бархат, ванны и общий салон,
Водопроводы в клозетах и слишком легкий каркас,
Но он умер в шестидесятых, а я — умираю сейчас...

[Рокуэлл]

А, помню - вам советская власть всю жизнь исковеркала,

Вы опять всё искажаете до неузнаваемости по своей привычке; уже который раз я вам это повторяю, но, видно, бесполезно: вы и правда как Мечтатель, фиг столкнёшь с однажды случайно зародившейся точки зрения.

[Damaskin]

Вы опять всё искажаете до неузнаваемости по своей привычке; уже который раз я вам это повторяю, но, видно, бесполезно: вы и правда как Мечтатель, фиг столкнёшь с однажды случайно зародившейся точки зрения.

Случайно? После того, как на ЛФ вы любой разговор (в том числе и о поэзии) с редкостной настойчивостью сворачивали на осуждение советской власти? 

[Poirot]

Сливеют
    губы
     с холода,

Тут Владимир Владимирович, по ходу, новое слово придумал - "сливеть". Видимо, имеется в виду "синеть". Так?

[Рокуэлл]

Тогда вот. Не совсем про завод, но отчасти.

Знаком я уже давно с этим стихотворением Киплинга, у меня есть оригинал. Мне нравится. Но это не "не совсем про завод", это вообще ничего общего с советско-российским заводом нашего времени не имеет. Тем более главное действующее лицо - авантюрист-предприниматель, по натуре и по судьбе, а я был рабочим. Вот хоть убейте, не могу найти романтики в своей бывшей работе.

[Рокуэлл]

Вы опять всё искажаете до неузнаваемости по своей привычке; уже который раз я вам это повторяю, но, видно, бесполезно: вы и правда как Мечтатель, фиг столкнёшь с однажды случайно зародившейся точки зрения.

Случайно? После того, как на ЛФ вы любой разговор (в том числе и о поэзии) с редкостной настойчивостью сворачивали на осуждение советской власти? 

Что за бредятина... Вы вообще не лупанули там пару стакашков, случайно? Или вы по жизни такой?

[Damaskin]

Вот хоть убейте, не могу найти романтики в своей бывшей работе.

А я что-то писал про романтику? Я писал про поэзию.

[Damaskin]

Вы вообще не лупанули там пару стакашков, случайно? Или вы по жизни такой?

Извините, не могу зайти на ЛФ и процитировать из той темы, куда я неудачно вперся с одой Пиндара.

[Damaskin]

Видимо, имеется в виду "синеть". Так?

Сливеть - становится цветом подобным сливе. Сливы обычно синие, хотя и не всегда. Так что, думаю, ваша догадка верна.

[Рокуэлл]

Вот хоть убейте, не могу найти романтики в своей бывшей работе.

А я что-то писал про романтику? Я писал про поэзию.

А поэзию я в своей бывшей работе тем более не могу найти.

[Damaskin]

А поэзию я в своей бывшей работе тем более не могу найти.

Возвращаемся к началу - потому что вы воспринимаете поэзию как нечто "романтическое" (то есть возвышенное и оторванное от повседневной жизни).

[Рокуэлл]

Вы вообще не лупанули там пару стакашков, случайно? Или вы по жизни такой?

Извините, не могу зайти на ЛФ и процитировать из той темы, куда я неудачно вперся с одой Пиндара.

Так я  "любой разговор (в том числе и о поэзии) с редкостной настойчивостью сворачивал на осуждение советской власти" или только в одной теме один раз свернул без всякой настойчивости? Вы уж определитесь как-нибудь.

[Damaskin]

Так я  "любой разговор (в том числе и о поэзии) с редкостной настойчивостью сворачивал на осуждение советской власти" или только в одной теме один раз свернул без всякой настойчивости? Вы уж определитесь как-нибудь.

А что тут определяться? Не единожды такое было.
Но доказать не могу. Во-первых, не могу заходить на ЛФ. Во-вторых, все равно нет времени рыться в темах за минувшие годы.

А чем вам собственно стихотворение Маяковского не понравилось? Ближе к делу, так сказать.

[Poirot]

Не помню на ЛФ, чтобы Рокки любой разговор сворачивал на осуждение соввласти.

[Рокуэлл]

А поэзию я в своей бывшей работе тем более не могу найти.

Возвращаемся к началу - потому что вы воспринимаете поэзию как нечто "романтическое" (то есть возвышенное и оторванное от повседневной жизни).

Насчёт "оторванного" - нет, не воспринимаю. Насчёт возвышенного - да, именно так. За исключением "поэзии" типа "Лука Мудищев", если это можно считать поэзией. А что не так? Даже приведённые вами стихи Маяковского и Киплинга  вполне себе возвышенные, несмотря ни на что.