"Я художник, я так вижу!"

[Вл. Самошин]

張協 (255–307)

《雜詩十首 其五》

昔我資章甫，聊以適諸越。
行行入幽荒，甌駱從祝髮。
窮年非所用，此貨將安設。
瓴甋誇璵璠，魚目笑明月。
不見郢中歌，能否居然別。
陽春無和者，巴人皆下節。
流俗多昏迷，此理誰能察。

ЧЖАН СЕ (255 – 307)

ДЕСЯТЬ СТИХОВ О РАЗНОМ (V)

Старинными шапками торговал я раньше,
Для чего ходил в страну Юэ́ далеко на юг.
Шёл я шёл, и дошёл до дальних окраин,
А жители там коротко волосы все стригут.

И круглый год не носят они там шапок –
Товар этот надо было куда-то пристроить.
Черепица там ценится выше, чем яшма,
Рыбьи глаза смеются над светлой луною.

Не видно тех, кто пел бы И́нские песни,
Так жить здесь и не уехать, возможно ль?
Нет тех, кто подтянет «Весеннюю песню»,
А «Бали́нцу» такт отбивающих – много.

В обычаях-нравах немало у них заблуждений,
Их сущность, кто́ сможет понять совершенно?


Перевод мой. – В.С.

Страна Юэ – здесь иносказательно: дальний Юг.
Рыбьи глаза – похожи на жемчуг, но не являются им.
Инские песни – песни столицы царства Чу времён «Вёсен и осеней» (770 – 476/403) и Сражающихся царств (476/403 – 221).
«Весенняя песня», «Балинец» – название песен. Здесь аллюзия на оду Сун Юя (298 – 222) «Отвечаю на вопрос чуского князя».

[Вл. Самошин]

Ку продолжает глаголом жечь сердца людей – на этот раз под его горячую руку попал Ли Юй, цы которого Ку извратил до неузнаваемости. Для тех, кто, быть может, не понял, поясню: никакой "резни", никакой "измены во власти" в оригинале нет и в помине. Ну, а заключительные строки перевода – апофеоз буйной фантазии "переводчика": "Сможет ли кто различить на вкус где она, //Где душа моя?" Тут нужен лингвист, который объяснил бы читателю смысл этих слов... Если, конечно, смысл в них есть.

Радость встречи, Ли Юй
Ку

Выйду и встану без слов на западной башне,
Месяц изогнутый.
Дворик укрытый, печальный платан украшен
Осени пеленой.
Не прекратилась резня, и во власти опять измена,
Разлука гложет.
Сможет ли кто различить на вкус где она,
Где душа моя?

(Перевод Ку)

[Вл. Самошин]

Оригинал и то, о чём  н а  с а м о м  д е л е  говорит в нём Ли Юй:

李煜 (937 – 978)

《相見歡•無言獨上西樓》

無言獨上西樓，月如鉤。
寂寞梧桐深院，鎖清秋。

剪不斷，理還亂，是離愁。
彆是一般滋味，在心頭。

ЛИ ЮЙ (937 – 978)

НА МЕЛОДИЮ «СЯНЦЗЯНЬ ХУАНЬ»

На башню западную молча взошёл одиноко,
Ущербный месяц – словно крючок изогнут.
В тиши большого двора – уту́ны,
Сковала их ясная осень.

И ножницами не обрезать,
Печаль этой разлуки,
И не распутать – больше запутаешь – её клубок:
Вкус, похожий на вкус разлуки,
Сейчас чувствую я в сердце моём.

Перевод мой. – В.С.

Уту́н – название дерева, частый символ осени в китайской поэзии.

[Вл. Самошин]

劉楨 (? – 217)

《贈從第三首》其二

亭亭山上鬆，瑟瑟谷中風。
風聲一何盛，鬆枝一何勁。
冰霜正慘淒，終歲常端正。
豈不罹凝寒，鬆柏有本性。

ЛЮ ЧЖЭНЬ (? – 217)

ПРЕПОДНОШУ МЛАДШЕМУ ДВОЮРОДНОМУ БРАТУ (II из III)

Высока́, высока́ на вершине горы сосна,
Свистит и свистит в ущелье жестокий ветер.
Шум ветра – о, как же он громок бывает подчас,
Но ветви сосны – о, как же они всегда крепки!

Иней и лёд в начале зимы суров,
Но год напролёт сосна, не сгибаясь, стои́т.
Разве она не страдает от холодов?
Кипарис и сосна изначальным духом сильны!

Перевод мой. – В.С.

Кипарис и сосна изначальным духом сильны! – аллюзия на слова Сюнь-цзы (ок. 313 – 215): 《荀子•大略》：「歲不寒無以知松柏, 事不難無以知君子。」 (Пока не наступят холода, не узнаешь стойкость сосны и кипариса; пока не столкнёшься с трудностями, не узнаешь благородного мужа).

P.S. Похожую мысль высказал позднее Афанасий Фет:

АФАНАСИЙ ФЕТ (1820 – 1892)

Учись у них – у дуба, у берёзы.
Кругом зима. Жестокая пора!
Напрасные на них застыли слёзы,
И треснула, сжимаяся, кора.

Всё злей метель и с каждою минутой
Сердито рвёт последние листы,
И за́ сердце хватает холод лютый;
Они стоят, молчат; молчи и ты!

Но верь весне. Её промчится гений,
Опять теплом и жизнию дыша.
Для ясных дней, для новых откровений
Переболит скорбящая душа.

<31 декабря 1883>

[Вл. Самошин]

應玚 (? – 217)

《報趙淑麗詩》

朝雲不歸，夕結成陰。
離群猶宿，永思長吟。
有鳥孤栖，哀鳴北林。
嗟我懷矣，感物傷心。

ИН ЯН (? – 217)

СТИХИ О ЧЖАО, ДОБРОДЕТЕЛЬНОЙ КРАСАВИЦЕ

Тучка рассветная не вернулась,
А вечер тёмные тени уж вяжет.
Толпу покинув, всё один я ночую,
В долгих думах протяжно вздыхаю.

Вот птица, та, что сидит одиноко,
Скорбно кричит в северном лесе.
Ах, и в моей душе чувство то же:
Всё понимаю, и всё ранит сердце.

Перевод мой. – В.С.

Тучка рассветная – аллюзия на оду Сун Юя (290? – 222?) «Горы высокие Тан», в которой так называла себя фея горы Ушань; здесь иносказательно о красавице.
Всё понимаю, и всё ранит сердце – у Андрея Вознесенского (1933 – 2010), в строке «невмоготу понимать всё», смысл тот же.

[Вл. Самошин]

Что делать, если не справился с оригиналом, а сумел сочинить только по его мотивам? Назови получившиеся ямбы, хореи и проч. стихотворными переложениями, как это сделал Аркадий Штейнберг – тогда и комар носа не подточит: "ручки-то – вот они!" А то, что такое переложение, мягко говоря, отличается от оригинала, так это пустяки, главное ведь, что оно стихотворное!

Ван Вэй

Вздыхаю о седых волосах

Увял, обескровлен
Твой давний лик молодой.
Редеют седины,
Вот-вот их лишишься ты.
Изранено сердце
Мирской, жестокой тщетой.
И есть ли спасенье,
Помимо Врат Пустоты?

Цит. по: Ван Вэй. Стихотворения. Стихотворные переложения Аркадия Штейнберга. //Москва, издательство "Художественная литература", 1979. С. 88.

[Вл. Самошин]

Оригинал и  п е р е в о д:

王維 (701 – 761)

《嘆白髮》

宿昔朱顏成暮齒，須臾白髮變垂髫。
一生幾許傷心事，不曏空門何處銷。

ВАН ВЭЙ (701 – 761)

ВЗДЫХАЮ О СЕДЫХ ВОЛОСАХ

Было прежде румяным лицо, состарилось к вечеру жизни,
В миг один волосами седыми косички наши детские стали.
В жизни нашей столько всего, что ранит нам наше сердце,
Кроме Врат Пустоты, где́ ещё мы можем рассеять печали?

Перевод мой. – В.С.

Врата Пустоты – иносказательно о буддийском учении.

[Damaskin]

Сравнивая перевод с вашим подстрочником, не могу не восхититься той точностью (при безупречности формы) с которой Штейнберг передал суть стихотворения Ван Вэя.

[Вл. Самошин]

Прежде чем восхищаться точностью "перевода", не мешало бы сравнить его с оригиналом, благо он у вас перед глазами. И заметить, что в оригинале нет почти ничего, что приведено в тексте, который вы называете "переводом". Где в оригинале "увял, обескровлен"? Где в оригинале "редеют седины, вот-вот их лишишься ты"? Где в оригинале "мирская, жестокая тщета"? Ничего этого в оригинале нет. Я уже не говорю о том, что в оригинале Ван Вэй вздыхает о  с в о и х  с о б с т в е н н ы х  седых волосах, и в исходном тексте  н е т  никакого указания на то, что поэт обращается к себе во втором лице. А в "переводе" всё вышеперечисленное есть.

Зачем же вы, словно картёжный шулер карты, подменяете понятия? Ведь сам Аркадий Штейнберг не называл свои опусы "переводом", а называл их "переложением". Почему? Видимо, потому что, в отличие от вас, Аркадий Штейнберг прекрасно понимал, что передачи одной только "сути" оригинала недостаточно для  п е р е в о д а,  что в переводе необходимо сохранить образы оригинала, что в перевод нельзя вносить того, чего в оригинале нет, и наоборот, нельзя оставлять без перевода то, что в оригинале есть. И если бы ему не удалось передать даже "суть стихотворения Ван Вэя", то его собственное  с т и х о т в о р е н и е  нельзя было бы назвать не то что переводом, как это делаете вы, но даже и переложением.

Что же касается моего́   п е р е в о д а,  то он для вдумчивого читателя, а не для верхогляда, подобного вам; мой перевод для тех, кого интересует китайская поэзия, а не её "переложения", перепевы, подражания и проч. эрзацы; и конечно же, мой перевод не для тех, кто, подобно вам, с подлинно религиозным фанатизмом "молится" форме.
 
Повторяю: Аркадий Штейнберг  н е  с п р а в и л с я  с оригиналом, но нашёл хитроумный способ избежать справедливой критики, назвав своё стихотворение не переводом, а "стихотворным переложением". Поскольку с оригиналом, в этом конкретном переложении, кроме "Врат Пустоты", нет ничего общего, всё остальное в нём – махровая отсебятина в стиле "Я художник, я так вижу!"

[Damaskin]

Прежде чем восхищаться точностью "перевода", не мешало бы сравнить его с оригиналом, благо он у вас перед глазами. И заметить, что в оригинале нет почти ничего, что приведено в тексте, который вы называете "переводом". Где в оригинале "увял, обескровлен"? Где в оригинале "редеют седины, вот-вот их лишишься ты"? Где в оригинале "мирская, жестокая тщета"? Ничего этого в оригинале нет. Я уже не говорю о том, что в оригинале Ван Вэй вздыхает о  с в о и х  с о б с т в е н н ы х  седых волосах, и в исходном тексте  н е т  никакого указания на то, что поэт обращается к себе во втором лице. А в "переводе" всё вышеперечисленное есть.

Аркадий Штейнберг учил молодных перевочиков: "Переводите не слова, а смысл". 

Повторяю: Аркадий Штейнберг  н е  с п р а в и л с я  с оригиналом, но нашёл хитроумный способ избежать справедливой критики, назвав своё стихотворение не переводом, а "стихотворным переложением".

Честно говоря, не знаю, почему Штейнберг называл свои переводы "переложениями" (и называл ли?). А вот Микушевич называет переложениями все свои переводы, которые он сделал не с языка оригинала, а с подстрочников и прозаических переводов. Хотя на мой взгляд, это вполне переводы.
Ваше утверждение, что Штейнберг якобы боялся критики, наивно.

[Вл. Самошин]

Аркадий Штейнберг учил молодных перевочиков: "Переводите не слова, а смысл".

Недоучившийся художник, малоизвестный, забытый всеми поэт, человек, не владеющий китайским языком, а занимающийся "переложением" чужих подстрочников (в данном случае, Василия Сухорукова) для меня не является авторитетом. Сейчас подобных "коучей" – пруд пруди, научат вас чему угодно, вы только "уши развесьте". К тому же, сочинять собственные стихи и переводить чужие – это "две большие разницы".

Для меня авторитетом является, например, проф. Лев Эйдлин, который считал необходимейшим свойством перевода его, перевода, как он выразился, "цитатоспособность". (Цит по: Л. Эйдлин. Тао Юань-мин и его стихотворения. М., "Наука", 1967. С. 145).
А если сравнить переложения Аркадия Штейнберга с исходным текстом стихотворения Ван Вэя, то мы увидим, что в переложениях нет даже намёка на цитатоспособность, поэтому и называть их переводами, как это делаете вы, значит, подменять понятия.

Авторитетом для меня является также и Иван Бунин, который в предисловии к своему переводу "Песни о Гайавате" Генри Лонгфелло писал: "Я всюду старался держаться возможно ближе к подлиннику, сохранить простоту и музыкальность речи, сравнения и эпитеты, характерные повторения слов и даже, по возможности, число и расположение стихов". Вот, каким должен быть перевод! А "переводите не слова, а смысл" – это как раз и означает заниматься сочинением по мотивам оригинала, это именно то, чем занимался и сам Аркадий Штейнберг.

Честно говоря, не знаю, почему Штейнберг называл свои переводы "переложениями" (и называл ли?).

На титульном листе издания, ссылку на которое я привёл выше, чёрным по белому напечатано: "Стихотворные переложения Аркадия Штейнберга".

[Damaskin]

Недоучившийся художник, малоизвестный, забытый всеми поэт, человек

 

Для меня авторитетом является, например, проф. Лев Эйдлин, который считал необходимейшим свойством перевода его, перевода, как он выразился, "цитатоспособность".

Переводчик, не умевший рифмовать? А почему не Лев Меньшиков - тоже профессиональный китаист, умевший точно передавать рифмовку оригинала? Или не Черкасский, великолепный переводчик Цао Чжи (правда, подражавший Гитовичу - но он знал, кому нужно подражать)?

Авторитетом для меня является также и Иван Бунин, который в предисловии к своему переводу "Песни о Гайавате"

Давайте, сравните перевод Бунина с оригиналом. При этом не забывайте, что у Лонгфелло - белые стихи, а у китайцев - рифмованные.

[Вл. Самошин]

Допускаю, что, благодаря вашей начитанности, вы знаете стихи Аркадия Штейнберга, но очень сомневаюсь, что, кроме вас, кто-либо ещё, здесь, на форуме, вообще хотя бы  с л ы ш а л  о таком поэте. (Заранее прошу прощения, если я ошибаюсь в своём предположении!)

Переводчик, не умевший рифмовать? А почему не Лев Меньшиков - тоже профессиональный китаист, умевший точно передавать рифмовку оригинала? Или не Черкасский, великолепный переводчик Цао Чжи (правда, подражавший Гитовичу - но он знал, кому нужно подражать)?

Во-первых, никто, наверное, не знает, умел ли Лев Эйдлин рифмовать, но сам он говорил, что  с о з н а т е л ь н о  отказался от рифмы в своих переводах: "Переводчик хотел бы, чтобы читатель заметил и композицию китайского стихотворения, и изящный лаконизм его, и параллелизмы, и звуковые повторы, и, наконец, самый контур стихотворения, как он видится китайцу. <...> Как видит читатель, рифмы в наших переводах нет. Переводчик сознательно пожертвовал ею для того, чтобы в меру сил своих сохранить все, о чем говорилось выше" (Цит. по: Китайская классическая поэзия в переводах Л. Эйдлина. М., "Художественная литература", 1984. С. 8 и 9).

Что же касается Льва Меньшикова и Леонида Черкасского, то об их переводах вы судите как человек, не владеющий китайским языком, что меня неизменно потешает. Между тем и в их переводах встречаются и неточности, и ошибки, и - страшно сказать! - отсебятина.
Вот, например, стихотворение Цао Чжи (192 – 232) "Лотосовый пруд":

曹植 (192 – 232)

《芙蓉池詩》

逍遙芙蓉池，翩翩戲輕舟。
南陽棲雙鵠，北柳有鳴鳩。

Вот, как перевёл его Леонид Черкасский:

ОЗЕРО, ПОКРЫТОЕ ЛОТОСОМ

На быстрой легкой лодке
Плыву путем окружным:

Не повредить бы лотос –
Взмах весел все игривей;

Сидят попарно лебеди
На тополе южном,

Воркуют сладко голуби
На северной иве.

Перевод Леонида Черкасского

(Цит по: Цао Чжи. Семь печалей. Стихотворения. Перевод с китайского Л. Черкасского. М., "Художественная литература", 1973. С. 75).

Что же мы видим? Во-первых то, что первые две строки оригинала не только переведены с отсебятиной, но и переставлены местами, что недопустимо в переводе. Третья строка вообще переведена с неподдающейся объяснению ошибкой, ведь даже не будучи орнитологом, можно же было усомниться в том, что лебеди способны сидеть на ветвях дерева. Ну, и last but not least: оригинал не рифмован, а перевод рифмован...

Мой перевод, конечно, уступает в "изячестве" переводу Леонида Черкасского, зато он более точен:

曹植 (192 – 232)

《芙蓉池詩》

逍遙芙蓉池，翩翩戲輕舟。
南陽棲雙鵠，北柳有鳴鳩。

ЦАО ЧЖИ (192 – 232)

ЛОТОСОВЫЙ ПРУД

Безмятежен-свободен на Лотосовом пруду:
Быстра и проворна, лёгкая лодка резвится.
Два лебедя отдыхают на южном берегу,
А на северном – горлицы воркуют в ивах.

Перевод мой. – В.С.

Давайте, сравните перевод Бунина с оригиналом.

Давайте, не грубите, вы не в кабаке. Что же касается сравнения, то только вот этой "радости" мне и не доставало: у меня и без того дел хватает. В отличие от вас, у меня нет столько свободного времени, чтобы сравнивать с оригиналом ещё и русские переводы с английского. Это во-первых. А во-вторых, читайте внимательно: Иван Бунин говорит о том, что он "с т а р а л с я"  держаться ближе к подлиннику и т.д., а не то, что ему это в полной мере  у д а л о с ь.

При этом не забывайте, что у Лонгфелло - белые стихи, а у китайцев - рифмованные.

Опять-таки, во-первых, у китайцев не все стихи рифмованные (пример см. выше, а их можно привести множество), а во-вторых, это не имеет совершенно никакого значения: важен  п р и н ц и п,  которому пытается следовать переводчик.

[Вл. Самошин]

А почему не Лев Меньшиков - тоже профессиональный китаист, умевший точно передавать рифмовку оригинала?

Рифмовку-то он умел передавать, а вот всегда ли верно передавал смысл? Сейчас посмотрим... Вот один из переводов Льва Меньшикова:

Вэй инъу

На мелодию «Дяосяолин»

Путь в небесах,
Путь в небесах,
Осенью город он освещает в дальних степях.
Люди в разлуке, вспомнив друг друга, в небо ночное
В северном крае, к югу от Цзяна, смотрят с тоскою.
Смотрят с тоской,
Смотрят с тоской.
Путь только в небе один, на земле же у каждого свой.

(Перевод Льва Меньшикова)

Казалось бы, всё в этом переводе прекрасно – и размер, и рифма, и структура. Вот только смысл неясен: что такое "путь в небесах"? Это некая антитеза пути земному? То есть, путь в небесах – этот тот путь, по которому душам людей "дано бродить в цветах" и "встретиться со вздохом на устах на хрупких переправах и мостах, на узких перекрёстках мирозданья"? Это предположение, вроде бы, подтверждает и заключительная строка перевода, в которой сказано, что "путь только в небе один, на земле же у каждого свой".

Однако, эта мысль чужда китайской поэзии. Стало быть, чтобы разобраться в том, что же именно имел в виду Вэй Ин-у, необходимо сравнить перевод с оригиналом, что я и сделал. И тогда стало совершенно понятно, что цы Вэй Ин-у это традиционное стихотворение о разлуке воина, несущего службу на северной границе, с его женой, оставшейся на юге. Что "путь в небесах" это Млечный Путь, что он не освещает "город в дальних степях", а повис над этим городком такой длинной-протяжённой рекой; что "к югу от Цзяна" – это зе́мли к югу от реки Янцзы; что смысл заключительной строки не в том, что "путь только в небе один, на земле же у каждого свой", а в том, что хотя Млечный Путь один и тот же и надо мной здесь, на северной заставе, и над тобой там, к югу от Реки, только вот дорога по нему оборвалась, и мне до тебя теперь не дойти.

[Вл. Самошин]

韋應物 (737 – 791?)

《調笑令•河漢，河漢，曉挂秋城漫漫》二

河漢，
河漢，
曉挂秋城漫漫。
愁人起望相思，
江南塞北別離。
離別，
離別，
河漢雖同路絕。

ВЭЙ ИН-У (737 – 791?)

НА МЕЛОДИЮ "ДЯОСЯОЛИН" (II из II)

Небесная Река,
Небесная Река,
На рассвете повисла над осенней заставой, широка-широка.
Тоскуя проснулся, в небо долго смотрю – разлука печалит,
На северной заставе и на юге, в Цзяннани – разлука печалит.
Разлука печалит,
Разлука печалит,
Река Небесная – одна на двоих, да путь завален.

Перевод мой. – В.С.

Небесная река – галактика Млечный Путь.
Цзяннань – провинции, лежащая к югу от реки Янцзы.

[Damaskin]

что "к югу от Цзяна" – это зе́мли к югу от реки Янцзы

Вот это меня добило - вы не в курсе, что Цзян - это Янцзы? 

[Вл. Самошин]

"На грубость нарываииси, обидеть норовишь?" Я-то "в курсе", что такое Цзян. Я (если вы не в курсе) вообще об очень многом "в курсе" из того, что касается Китая, его истории, философии, поэзии, прозе. Но переводы китайских стихов читают и те, кто обо всём этом не "в курсе" или не совсем "в курсе". Я не уверен, что даже здесь, на форуме, все знают, что такое Цзян.

[Вл. Самошин]

韋應物 (737 – 791?)

《調笑令•胡馬，胡馬，遠放燕支山下》一

胡馬，
胡馬，
遠放燕支山下。
咆沙咆雪獨嘶，
東望西望路迷。
迷路，
迷路，
邊草無窮日暮。

ВЭЙ ИН-У (737 – 791?)

НА МЕЛОДИЮ «ДЯОСЯОЛИН» (I из II)

Хуский скакун,
Хуский скакун,
Далёко, под горой Яньчжишань, щиплет траву́.
Топчет песок он, топчет он снег, ржёт одиноко,
На запад глядит, глядит на восток – сбился с дороги.
Сбился с дороги,
Сбился с дороги,
Над бескрайнею степью – вечернее солнце.

Перевод мой. – В.С.

P.S. Не для "Всезнающего", а для тех, кто, быть может, не знает: хуский скакун – это лошадь кочевников. (Ху – общее название северных кочевых племён в тогдашнем Китае).
Яньчжишань – название гор, расположенных в северо-западной провинции Ганьсу.

[Damaskin]

"На грубость нарываииси, обидеть норовишь?" Я-то "в курсе", что такое Цзян. Я (если вы не в курсе) вообще об очень многом "в курсе" из того, что касается Китая, его истории, философии, поэзии, прозе. Но переводы китайских стихов читают и те, кто обо всём этом не "в курсе" или не совсем "в курсе". Я не уверен, что даже здесь, на форуме, все знают, что такое Цзян.

В переводах Цзян вместо Янцы используется сплошь и рядом, это уже традиция. Для тех, кто не в курсе, что такое Цзян, есть комментарии.

[Вл. Самошин]

То, что вы говорите, справедливо для тех, кто давно интересуется переводами китайской поэзии. Но есть, как я уже говорил, и неофиты, и просто случайные читатели, которым неведомо, что такое Цзян. Впрочем, не вижу смысла продолжать спорить с вами – считайте, что, кроме меня,  в с е  знают, что такое Цзян, раз осознание этого "факта" так веселит вас.

[Вл. Самошин]

李世民 (599 – 649)

《初秋夜坐》

斜廊連綺閣，初月照宵幃。
塞冷鴻飛疾，園秋蟬噪遲。
露結林疎葉，寒輕菊吐滋。
愁心逢此節，長歎獨含悲。

ЛИ ШИ-МИНЬ (599 – 649)

В НАЧАЛЕ ОСЕНИ, НОЧЬЮ, СИЖУ ОДИН

Тянется галерея к расписным узорным палатам,
Народившийся месяц озаряет тёмную занавеску.
С заставы холодной гусь стремительно улетает,
В саду осень, и слышно цикад запоздалых пенье.

Застыли ро́сы, листва на деревьях в лесу поредела,
Разрослись хризантемы вдоль тропинок замёрзших.
Встречаю я эту осень с тоской и печалью на сердце,
Протяжно вздыхая, скорбь в душе храню одиноко.

Перевод мой. – В.С.

[Damaskin]

ЛИ ШИ-МИНЬ (599 – 649)

Это который Тайцзун?

[Awwal]

ЛИ ШИ-МИНЬ (599 – 649)

Это который Тайцзун?

Он самый.

[Вл. Самошин]

姚崇 (650 – 721)

《秋夜望月》

明月有餘鑒，羈人殊未安。
桂含秋樹晚，波入夜池寒。
灼灼雲枝淨，光光草露團。
所思迷所在，長望獨長歎。

ЯО ЧУН (650 – 721)

ОСЕННЕЙ НОЧЬЮ СМОТРЮ НА ЛУНУ

Яркая луна, словно осколок от зеркала,
Сердце скитальца всё ещё неспокойно.
Кори́чник таит осенних деревьев вечер,
Пруд ночной холодя, плещутся волны.

Блестят-блестят, под облаками, чистые ветви,
Светлые-светлые – капли росы́ на травах.
Тот, о ком думы, сбился с дороги где-то,
Долго смотрю на луну, одиноко вздыхая.

Перевод мой. – В.С.

Коричник (бот.) – лат. Cinnamomum aromaticum, дерево сем. Лавровые.

[Hellerick]

Míng yuè yǒu yú jiàn, jī rén shū wèi ān.
Guì hán qiū shù wǎn, bō rù yè chí hán.
Zhuó zhuó yún zhī jìng, guāng guāng cǎo lù tuán.
Suǒ sī mí suǒ zài, zhǎng wàng dú zhǎng tàn.

А то, что все четыре строки заканчиваются на -an — это совпадение или намеренная рифма?