Colloquium 19

[_Swetlana]

Коллоквиум взят hīc

Аудио Colloquium 19 - L. Amadeus Ranierius



COLLOQUIUM ŪNDĒVĪCĒSIMUM 
Persōnae: Fabia, Cornēlius

Cornēlius iam domī est apud Fabiam uxōrem, quae marītum adesse gaudet. Post merīdiem marītus et uxor in ātriō Sextum, fīlium suum, exspectant.
Fabia: Ō, quam sola hīc eram sine tē, mī Cornēlī! Sed iam gaudeō tē mēcum esse."
Cornēlius: "Ego nōn minus gaudeō mē esse domī apud tē, uxōrem meam amantissimam. In urbe Rōmā male mē habeō, sed Tūsculī semper dēlector domō meā pulcherrimā... "
Fabia: "Num domō tuā plūs dēlectāris quam uxōre tuā?"
Cornelius: "Scīs nihil ā mē plus amārī quam tē, mea Fabia. Hāc domō  dēlector et quia ipsa per sē pulchra est et quia hīc uxōrem meam pulcherrimam aspiciō."
Fabia: "Mē quōque dēlectat domus nostra, quamquam minor est quam aliae domūs nec signīs deōrum ōrnātur."
Cornēlius:"Scīo multās domōs Tūsculānās et māiōrēs et meliōrēs esse quam nostrum atque columnīs et signīs pulchriōribus ōrnārī, nec tamen haec domus mihi vidētur minus pulchra esse. Domūs hominum dīvitum signīs deārum magnificīs ōrnantur – domus mea fēminā ōrnātur optimā et pulcherrimā!
Fabia: "Verbīs magnificīs scīs tū laudāre et uxōrem et domum tuam, Cornēlī. Mihi quoque haec domus pulchra vidētur, nec ūllum peristȳlum flōribus pulchriōribus ōrnātur quam nostrum, sed hoc ātrium nimis obscūrum est."
Cornēlius: "Cum sōl lūcet, ātrium nostrum satis clārum est. Iam vērō caelum nūbibus ātrīs operītur, itaque obscūrum est ātrium."
Fabia caelum obscūrum aspicit et "Rēctē dīcis" inquit, "Sed, nesciō quōmodo, merīdiē prope tam obscūrum est quam vesperī."
Cornēlius: "Nōn merīdiēs, sed hōra septima est."
Fabia: "Iamne hōra septima est? Ubi igitur est Sextus? Nōn multō post merīdiem ē lūdō redīre solet. Quid eum in viā agere putās?"
Cornēlius: "Nesciō. Sunt puerī puerī..."
Fabia: "At Sextus semper rēctā viā domum redit."
Cornēlius: "Sī improbī sunt discipulī, ūsque ad hōram septimam in lūdō tenentur ā magistrō."
Fabia: "Sextus nōn est discipulus improbus. Praetereā ille lūdī magister pigerrimus numquam discipulōs suōs post merīdiem tenet: hōra sextā omnēs domum remittit, neque eōs post merīdiem revenire iubet - ut aliī magistrī."
Cornēlius: "Ego nōn putō pigrum esse magistrum Sextī. Certē nōn optimus est magister, sed tamen melior est quam tū putās. Nōnne fīlium nostrum bene legere, scrībere, computāre docet?"
Fabia: "Sextus discipulus industrius ac prūdēns est, ut scīs; ergō bene discit, quamquam male docētur ā magistrō pigrō atque stultō! "
Cornēlius: "Ita sunt mātrēs discipulōrum: sī fīliī eārum male discunt, magistrum accūsant 'eum'que 'male docēre' dīcunt; sī autem bene discunt fīliī, nōn magistrum, sed discipulōs laudant."
Fabia: "Nōnne licet mihi laudāre Sextum? An putās tuum Sextum malum esse discipulum?"
Cornēlius: "Id nōn dicō. Sciō Sextum bonum discipulum esse, nec vērō Diodōrum malum esse magistrum putō."
Fabia: "Cūr igitur aliī parentēs fīliōs suōs ad aliōs magistrōs mittunt?"
Cornēlius: "Nōn omnēs id faciunt. Fīliī Iūliī ab eōdem magistrō docentur ac fīlius noster."
Fabia: "Sciō Diodōrum adhūc quattuor discipulōs habēre, quōrum duo sunt fīliī lūliī; sed ante paucōs mēnsēs octō discipulōs habēbat. Iamne intellegis malum esse magistrum, quī ā discipulīs suīs relinquitur?"
Cornēlius: "Certē nōn pēior lūdī magister est Diodōrus quam ille quī mē Rōmae docēbat."
Fabia: "Neque Sextus, ut ego putō, pēior discipulus est quam tū apud magistrum tuum erās."
Cornēlius: "Ergō optimus discipulus est Sextus! "
Fabia: "Hīs verbīs nōn modo Sextum, sed etiam tē ipsum laudās, Cornēlī."
Cornēlius: "Ego ipse nōn plūs me laudō quam magister meus mē laudābat: semper enim dīcēbat 'optimum mē esse discipulum' ."
Fabia: "Itane dīcēbat magister tuus?"
Cornēlius: "Ita, atque vērē dīcēbat; nam cēterī discipulī omnēs pēiōrēs erant: male computābant, male scrībēbant, male recitābant, quia cotīdiē in lūdō dormiēbant nec magistrō pārēbant – ego solus bene computābam, bene scrībēbam, bene recitābam, quia numquam in lūdō dormiēbam, sed omnia verba magistrī audiēbam et semper eī pārēbam! "
Fabia: "Sī hoc vērum est, tū certē optimus erās omnium discipulōrum!"
Cornēlius: "Rēctē dīcis, Fabia: ego optimus discipulus eram!"
Fabia: "Tacē, Cornēlī ! Nōn oportet sē ipsum ita laudāre. Num vērē eōdem modō ā magistrō tuō laudābaris?"
Cornēlius: "Iīs ipsīs verbīs laudābar ā magistrō meō. Sed iam taceō. Hoc tantum addō: Cum ita mē laudō, simul laudō magistrum meum; ego enim bonus discipulus eram et bene discēbam, quod ab optimō magistrō docēbar."
Fabia: "Cūr cēterī discipulī tam male docēbantur ab illō magistrō optimō?"
Cornēlius: "Nōn male docēbantur, sed tamen male discēbant, quia ipsī tam pigrī erant quam fīlius Iūliī."
Fabia: "Utrum fīlium dīcis, māiōremne an minōrem?"
Cornēlius: "Fīlium eius māiōrem dīcō, eum cui praenōmen est Mārcus."
Fabia: "Rēctē dīcis, Cornelī. Is enim discipulus omnium pigerrimus est atque tam stultus quam puer barbarus!"
Cornēlius: "Nimis sevēra es, Fabia. Discipulum pigrum esse Mārcum sciō – Iūlius ipse id dīcit –, nec tamen putō eum stultiōrem esse quam cēterōs discipulōs."
Fabia: "Ergō Mārcus, putō, tam prūdēns est discipulus quam Sextus noster! Nōnne tibi satis est laudāre malum magistrum - etiamne discipulum eius pessimum laudāre audēs? Verbīs tuīs laudantibus omnēs rēs in contrāriam partem vertis!"
Tum Cornēlius rīdēns "Id nōn dīcis" inquit "cum pulchritūdinem tuam laudō!" – sed eō ipsō tempore ātrium illūstrātur clārissimō fulgure atque māximus tonitrus audītur. Verba Cornēliī propter tonitrum ā Fabia nōn audiuntur.

[_Swetlana]

nec ūllum – никакой

COLLOQUIUM ŪNDĒVĪCĒSIMUM – ДИАЛОГ ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ 
Persōnae: Fabia, Cornēlius – Действующие лица: Фабия, Корнелий

Cornēlius iam domī est apud Fabiam uxōrem, quae marītum adesse gaudet. Post merīdiem marītus et uxor in ātriō Sextum, fīlium suum, exspectant. – Корнелий уже дома возле супруги Фабии, которая радуется, что муж здесь.
Fabia: Ō, quam sola hīc eram sine tē, mī Cornēlī! Sed iam gaudeō tē mēcum esse." – Ф.: «О, какой одинокой была здесь без тебя, Корнелий! Но теперь радуюсь, что ты со мной.»
Cornēlius: "Ego nōn minus gaudeō mē esse domī apud tē, uxōrem meam amantissimam. In urbe Rōmā male mē habeō, sed Tūsculī semper dēlector domō meā pulcherrimā... " – К.: «Я не меньше радуюсь, что я дома возле тебя, моя обожаемая жена. В городе Риме плохо себя чувствую, но в Тускуле всегда радуюсь моему прекрасному дому домом...»
Fabia: "Num domō tuā plūs dēlectāris quam uxōre tuā?" – Ф.: «Радуешься своему дому больше чем своей жене?»
Cornelius: "Scīs nihil ā mē plus amārī quam tē, mea Fabia. Hāc domō  dēlector et quia ipsa per sē pulchra est et quia hīc uxōrem meam pulcherrimam aspiciō." – К.: «Знаешь, чтьо ничто не любимо мной больше, чем ты, моя Фабия. Здесь, дома наслаждаюсь, потому что он и сам по себе красив, и потому что здесь вижу мою прекрасную жену».
Fabia: "Mē quōque dēlectat domus nostra, quamquam minor est quam aliae domūs nec signīs deōrum ōrnātur." – Ф.: «Мне тоже нравится наш дом, хотя он меньше других домов и не украшен статуями богов».
Cornēlius: "Scīo multās domōs Tūsculānās et māiōrēs et meliōrēs esse quam nostrum atque columnīs et signīs pulchriōribus ōrnārī, nec tamen haec domus mihi vidētur minus pulchra esse. Domūs hominum dīvitum signīs deārum magnificīs ōrnantur – domus mea fēminā ōrnātur optimā et pulcherrimā! " – К.: «Знаю, что многие тускуланские дома и больше, и лучше, чем наш, а также украшены красивыми колоннами и статуями, и несмотря на это мне кажется, что этот дом не менее красив».
Fabia: "Verbīs magnificīs scīs tū laudāre et uxōrem et domum tuam, Cornēlī. Mihi quoque haec domus pulchra vidētur, nec ūllum peristȳlum flōribus pulchriōribus ōrnātur quam nostrum, sed hoc ātrium nimis obscūrum est." – Ф.: «Ты знаешь, как высокими словами превознести и твою жену, и дом твой, Корнелий. Мне тоже этот дом кажется красивым, никакой перистилий не украшен прекрасными цветами, как наш, но этот атрий слишком тёмный».
Cornēlius: "Cum sōl lūcet, ātrium nostrum satis clārum est. Iam vērō caelum nūbibus ātrīs operītur, itaque obscūrum est ātrium." – К.: «Когда светит солнце, наш атрий достаточно светел. Теперь, напротив, небо закрыто тёмными тучами, поэтому атрий тёмный».
Fabia caelum obscūrum aspicit et "Rēctē dīcis" inquit, "Sed, nesciō quōmodo, merīdiē prope tam obscūrum est quam vesperī." – Фабия смотрит на небо и: «Верно говоришь, – грит, – но, не знаю каким образом, в полдень почти так же темно, как вечером».
Cornēlius: "Nōn merīdiēs, sed hōra septima est." – К.: «Сейчас не полдень, а семь часов».
Fabia: "Iamne hōra septima est? Ubi igitur est Sextus? Nōn multō post merīdiem ē lūdō redīre solet. Quid eum in viā agere putās?" – Ф.: «Уже с емь часов? Где же Секст? Обычно он возвращается из школы не много позже полдня. Как ты думаешь, что он делает на дороге?»
Cornēlius: "Nesciō. Sunt puerī puerī..." – К.: «Не знаю. Мальчики – это мальчики...»
Fabia: "At Sextus semper rēctā viā domum redit." – Ф.: «Но Секст всегда возвращается домой прямой дорогой».
Cornēlius: "Sī improbī sunt discipulī, ūsque ad hōram septimam in lūdō tenentur ā magistrō." – К.: «Если ученики плохие, то задерживаются учителем в школе вплоть до семи часов».
Fabia: "Sextus nōn est discipulus improbus. Praetereā ille lūdī magister pigerrimus numquam discipulōs suōs post merīdiem tenet: hōra sextā omnēs domum remittit, neque eōs post merīdiem revenire iubet - ut aliī magistrī." – Ф.: «Секст – не плохой ученик. Кроме того, тот ленивейший школьный учитель не задерживает своих учеников после полудня: в семь часов все возвращаются домой, не приказывает им вернуться в школу после полудня, как другие учителя».
Cornēlius: "Ego nōn putō pigrum esse magistrum Sextī. Certē nōn optimus est magister, sed tamen melior est quam tū putās. Nōnne fīlium nostrum bene legere, scrībere, computāre docet?" – К.: «Я не считаю учителя Секста ленивым. Конечно, он не самый лучший учитель, но всё-таки лучше, чем ты думаешь. Разве он не учит нашего сына хорошо читать, писать, считать? »
Fabia: "Sextus discipulus industrius ac prūdēns est, ut scīs; ergō bene discit, quamquam male docētur ā magistrō pigrō atque stultō! " – Ф.: «Секст ученик трудолюбивый и умный, как ты знаешь; поэтому он хорошо учиться, хотя его плохо учит учитель ленивый и глупый!»
Cornēlius: "Ita sunt mātrēs discipulōrum: sī fīliī eārum male discunt, magistrum accūsant 'eum'que 'male docēre' dīcunt; sī autem bene discunt fīliī, nōn magistrum, sed discipulōs laudant." – К.: «Таковы все матери учеников: если их сыновья плохо учатся, обвиняют учителя и говорят, что он плохо учит; если же сыновья хорошо учатся, хвалят не учителя, а учеников».
Fabia: "Nōnne licet mihi laudāre Sextum? An putās tuum Sextum malum esse discipulum?" – Ф.: «Разве не подобает мне хвалить Секста? Или считаешь Секста плохим учеником?»
Cornēlius: "Id nōn dicō. Sciō Sextum bonum discipulum esse, nec vērō Diodōrum malum esse magistrum putō." – К.: «Это не говорю. Думаю, что Секст хороший ученик, однако не считаю Диодора плохим учителем».
Fabia: "Cūr igitur aliī parentēs fīliōs suōs ad aliōs magistrōs mittunt?" – Ф.: «Почему же другие родители посылают своих сыновей к другим учителям?»
Cornēlius: "Nōn omnēs id faciunt. Fīliī Iūliī ab eōdem magistrō docentur ac fīlius noster." – К.: «Не все это делают. Сыновья Юлия обучаются тем же учителем, как наш сын».
Fabia: "Sciō Diodōrum adhūc quattuor discipulōs habēre, quōrum duo sunt fīliī lūliī; sed ante paucōs mēnsēs octō discipulōs habēbat. Iamne intellegis malum esse magistrum, quī ā discipulīs suīs relinquitur?" – Ф.: «Знаю, что у Диодора сейчас четверо учеников, двое из которых сыновья Юлия; но несколько месяцев тому назад у него было восемь учеников. Теперь понимаешь, что плох тот учитель, который оставлен своми учениками?»
Cornēlius: "Certē nōn pēior lūdī magister est Diodōrus quam ille quī mē Rōmae docēbat." – К.: «Конечно, Диодор школьный учитель не хуже того, который обучал меня в Риме».
Fabia: "Neque Sextus, ut ego putō, pēior discipulus est quam tū apud magistrum tuum erās." – Ф.: «И Секст, как я думаю, ученик не хуже, чем ты был подле твоего учителя».
Cornēlius: "Ergō optimus discipulus est Sextus! " – К.: «Значит, Секст лучший ученик!»
Fabia: "Hīs verbīs nōn modo Sextum, sed etiam tē ipsum laudās, Cornēlī." – Ф.: «Этими словами хвалишь не только Секста, но ещё и себя самого, Корнелий».

[_Swetlana]

Cornēlius: "Ego ipse nōn plūs me laudō quam magister meus mē laudābat: semper enim dīcēbat 'optimum mē esse discipulum' ." – К.: «Я хвалю сам себя не больше, чем мой учитель меня хвалил: всегда ведь говорил, что я его лучший ученик».
Fabia: "Itane dīcēbat magister tuus?" – Ф.: «Так говорил твой учитель?»
Cornēlius: "Ita, atque vērē dīcēbat; nam cēterī discipulī omnēs pēiōrēs erant: male computābant, male scrībēbant, male recitābant, quia cotīdiē in lūdō dormiēbant nec magistrō pārēbant – ego solus bene computābam, bene scrībēbam, bene recitābam, quia numquam in lūdō dormiēbam, sed omnia verba magistrī audiēbam et semper eī pārēbam! " – К.: «Так, и верно говорил; ибо все остальные ученики были хуже: плохо считали, плохо писали, плохо читали вслух, потому что каждый день в школе спали и учителя не слушали – я один хорошо считал, хорошо писал, хорошо читал вслух, потому что никогда в школе не спал, но слушал все слова учителя и всегда его слушался!»
Fabia: "Sī hoc vērum est, tū certē optimus erās omnium discipulōrum!" – Ф.: «Если это правда, ты, конечно, был лучшим из всех учеников!»
Cornēlius: "Rēctē dīcis, Fabia: ego optimus discipulus eram!" – К.: «Верно говоришь, Фабия, я был лучшим учеником!»
Fabia: "Tacē, Cornēlī ! Nōn oportet sē ipsum ita laudāre. Num vērē eōdem modō ā magistrō tuō laudābaris?" – Ф.: «Молчи, Корнелий! Не пристало самого себя так хвалить. Действительно ли ты так нахваливался твоим учителем?»
Cornēlius: "Iīs ipsīs verbīs laudābar ā magistrō meō. Sed iam taceō. Hoc tantum addō: Cum ita mē laudō, simul laudō magistrum meum; ego enim bonus discipulus eram et bene discēbam, quod ab optimō magistrō docēbar." – К.: «Теми самыми словами был похвален моим учителем. Но теперь молчу. Только это добавлю: когда меня так хвалишь, одновременно хвалишь моего учителя; я же был хорошим учеником и хорошо учился, потому что обучался замечательным учителем».
Fabia: "Cūr cēterī discipulī tam male docēbantur ab illō magistrō optimō?" – Ф.: «Почему остальные ученики так плохо обучались таким замечательным учителем?»
Cornēlius: "Nōn male docēbantur, sed tamen male discēbant, quia ipsī tam pigrī erant quam fīlius Iūliī." – К.: «Не плохо обучались, но всё же плохо учились, потому что сами были так ленивы, как сын Юлия».
Fabia: "Utrum fīlium dīcis, māiōremne an minōrem?" – Ф.: «О каком сыне говоришь: старшем или младшем?»
Cornēlius: "Fīlium eius māiōrem dīcō, eum cui praenōmen est Mārcus." – К.: «О его старшем сыне говорю, личное имя которого Марк».
Fabia: "Rēctē dīcis, Cornelī. Is enim discipulus omnium pigerrimus est atque tam stultus quam puer barbarus!" – Ф.: «Верно говоришь, Корнелий. Он же из всех учеников ученик самый ленивый и так глуп, как мальчик-варвар».
Cornēlius: "Nimis sevēra es, Fabia. Discipulum pigrum esse Mārcum sciō – Iūlius ipse id dīcit –, nec tamen putō eum stultiōrem esse quam cēterōs discipulōs." – К.: «Ты слишком сурова, Фабия. Знаю, что Марк ленивый ученик – Юлий сам это говорит – но не считаю, что он глупее остальных учеников».
Fabia: "Ergō Mārcus, putō, tam prūdēns est discipulus quam Sextus noster! Nōnne tibi satis est laudāre malum magistrum – etiamne discipulum eius pessimum laudāre audēs? Verbīs tuīs laudantibus omnēs rēs in contrāriam partem vertis!" – Ф.: «Значит Марк, по-твоему, так умён как наш Секст! Тебе недостаточно хвалить плохого учителя – ещё и смеешь хвалить его худшего ученика? Твои хвалебные слова обращают все вещи в их противоположность!»
Tum Cornēlius rīdēns "Id nōn dīcis" inquit "cum pulchritūdinem tuam laudō!" – sed eō ipsō tempore ātrium illūstrātur clārissimō fulgure atque māximus tonitrus audītur. Verba Cornēliī propter tonitrum ā Fabia nōn audiuntur. – Тогда Корнелий, смеясь: «Это не говоришь, – грит, – когда хвалю твою красоту!» – но в это время атрий освещается ярчайшей молнией и затем слышится  сильный раскат грома.