"О том, что на душе́"

[VagneR]

Когда поля уже не за горами

Вот тут как-то неуклюже получилось.

Игра слов.

[Вл. Самошин]

ОСЕННИЙ ВЕЧЕР

Осенний вечер... Сеет мелкий дождь,
Один сижу в пустом своём жилище,
Со мною тень, да Чаус и вино –
Вот с ними на троих сейчас и выпьем.

Что делать мне с проклятою тоской,
Развеять ка́к? Ка́к отогнать подальше?
Ты говоришь, что больше не придёшь,
Что жить со мною больше не желаешь.

Ну, что же, остаётся лишь вздыхать,
Да пить вино, без меры, вечерами –
Тебя я безвозвратно потерял...
Кого́ теперь винить. И та́к понятно.

В.С.

[Рокуэлл]

Что делать мне с проклятою тоской,

Уже почти два месяца прошло,
За это время можно попытаться
Переключиться на другой объект
Уже раз десять или даже двадцать.
 

[Вл. Самошин]

СЕМЁНОВ ДЕНЬ

Совсем не по душе мне бабье лето,
Хоть и не жарко, но в полях
Труднее русака тогда заметить
От солнца, что слепи́т глаза.

Вот пасмурные дни – другое дело:
И дышится легко, и видно хорошо,
Такие дни ждём с Чаусом всё лето –
Всё ждём и ждём, всё ждём и ждём.

Пьянящей осени ждём ароматы,
Которыми так хочется дышать,
Когда в полях лишь только я и Чаус,
А в небе – гусей перелётных косяк.

Как жаль, что ты не хочешь с нами
В поля поехать вместе – посмотреть,
На то, как лихо наш красавец
Ушка́на ушлого потащит на щипце́.

Но я не стану тебе больше повторять
Слова́ любви, вымаливать прощенье,
Уеду с Чаусом охотиться, в поля –
На э́то лишь теперь моя надежда:

Быть может, хоть охота отвлечёт
Меня от мыслей о тебе и о стакане,
Ведь "с глаз долой – из сердца вон":
Разлука для любви совсем не пара.

В.С.

[Damaskin]

Уже почти два месяца прошло,
За это время можно попытаться
Переключиться на другой объект
Уже раз десять или даже двадцать.

А о чем тогда стихи писать? 

[Рокуэлл]

Уже почти два месяца прошло,
За это время можно попытаться
Переключиться на другой объект
Уже раз десять или даже двадцать.

А о чем тогда стихи писать? 

Так о вышепредложенном же новом объекте и писать!

[Вл. Самошин]

ЕЗДА ПО ЧЕРНОТРОПУ

Не дожидаясь окончанья лета,
Что бабьим называется у нас,
Решил себе взять отпуск на неделю – 
Терпенья не хватило ждать до ноября.

Собравшись быстро, с Чаусом поехал,
Спеша сбежать от самого́ себя,
В места, где я ни разу ещё не был,
В места, где новые для нас поля.

Поля те непростыми оказались,
Не сразу Чаус удаль проявил,
Что говорить: всё лето на диване,
И всё ж, меня приятно удивил.

– Зарья́л ты, Чаус, вижу, от уго́нок,
Попался хитроумный нам русак,
Сегодня отдохнёшь, а завтра снова
С тобою мы отправимся в поля.

『一陰一陽』, – как говорят китайцы,
И в этом они правы на всё сто:
Пускай сегодня мы с пустыми торока́ми –
Быть может, завтра нам вдруг повезёт.

Ещё есть день у нас с тобой в запасе,
Чтоб показать себя во всей красе,
Чтобы добыть с тобою русака нам,
Не опозорившись ни перед кем.

Грустить не надо, Чаус, повстречаем
Ещё не раз мы русаков с тобой,
Ещё не раз щипцом своим ты схватишь
Косого хитреца за жирный бок!

Мы медленно брели вдвоём по полю,
Как вдруг, буквально из-под наших ног,
Вновь побуди́лся заяц – уж четвёртый! –
Не сбросить Чауса со своры я не мог.

Не мог, поскольку Чаус был так жаден,
Что, несмотря на то, что сильно он устал,
Рванулся всё ж за русаком так страстно,
Что свору бы, наверное, порвал.

В одно мгновение до русака доспел он:
И глазом не успел моргнуть ушка́н,
Как Чаус потащил его, но следом,
Чуть не лишившись сил, и сам упал.

– Вот видишь, до чего доводит жадность? –
Стал Чауса я ласково бранить, –
Пойми, что в жизни часто так бывает,
Что наилучший способ – отступить.

Ты помнишь, как она меня учила
Играть на пианино? Но медведь
На у́хо наступил мне в детстве, видно,
И нотной грамоты постичь я не сумел.

Не сразу понял, что теряю время,
А понял – и махнул на всё рукой,
Занятия забросил: что поделать –
Стены́ кирпичной лбом не прошибёшь.

Ну, ладно... Отдохнул ты хоть немного?
Тогда, вставай, в деревню поспешим,
Хозяйку мы попросим приготовить
Рагу из зайца – вечером съедим

Под водочку, под разговор весёлый
С хозяйкой молодой о том, о сём –
Ведь славной выдалась у нас охота,
Не зря я взял недельку за свой счёт!

В.С.

[Рокуэлл]

(Ну наконец-то...)

[Вл. Самошин]

ПЕРЕЙТИ РУБИКОН

В осеннем небе светло-серого цвета
Растаял незаметно утренний туман,
Идём по полю мы, и будто нету
На свете никого, помимо нас.

Вдыхаем воздух, напоённый влагой –
Прохладный воздух убранных полей,
Наполненный приятным ароматом
Неубранной соломы на стерне.

И на́ сердце легко, и ум так ясен –
Вчерашний хмель растаял без следа,
И только сладкие воспоминанья
Ещё волнуют душу... Да, опять,

Опять не устоял я пред соблазном,
Опять не удержал себя в узде...
Со мною-то всё ясно, но загадка:
А е́й-то это всё было зачем?

Ведь знала же, что скоро я уеду,
Что вряд ли с ней увидимся ещё,
И всё ж, похоже, вовсе не жалеет,
Что ей со мною встретиться пришлось.

А я́? А я́? А разве я́ жалею?
Известно: выбивают клином клин –
Так долго я вымаливал прощенья –
Теперь его не нужно мне просить,

У той, что мне не раз уже сказала,
Что не простит измены никогда,
Что все мои слова всегда считала
Пустой попыткой оправдать себя.

А коли оно так, не стану больше
Позориться и унижаться перед ней,
Ведь от любви до ненависти только
Один лишь шаг – известно это всем.

И этот шаг я сделал. Нет, конечно,
Не ненавижу я тебя, нет, боже упаси!
Эти слова – только фигура речи,
Других я не нашёл... Но ты пойми,

Что и тебя никто любить не будет
С такою нежностью, как я любил,
Ведь тот, другой, он будет думать:
Давно она уж "выпита другим".

Но может быть, что я и ошибаюсь,
Ведь я сужу лишь только по себе,
А тот, кого ты, может, повстречаешь,
Признается в своей любви тебе.

Лишь об одном прошу: не надо
Всё время мне напоминать
Мои слова, признанья, клятвы –
Я и сейчас люблю тебя!

А ты меня всё время упрекаешь
В том, в чём раскаялся уже не раз –
Я виноват перед тобой, я это знаю,
Я виноват, я виноват, я виноват!

Да, я ошибся, да, я был бы должен
Смирить ту вспыхнувшую страсть,
Но, что поделать, если невозможно
Бывает это сделать иногда.

Но, впрочем, делай, как тебе угодно,
Достаточно я тут уже сказал,
Прошу, избавь меня лишь от позора –
Унижен та́к я не был никогда!

А ты как будто и не замечаешь
Того позора, что я здесь терплю,
Скажи, зачем меня ты заставляешь
Писать сюда? Никак я не пойму...

Но, что-то я совсем было отвлёкся
От поля... Чаус, ты́-то, хоть, следишь
За полем? Будет не совсем удобно
С пустыми торока́ми в дом войти,

В котором провели с тобой неделю,
В котором так приятно было нам,
С весёлою хозяйкой каждый вечер
Вести беседы, попивая чай

С малиновым вареньем... Даже странно,
Что та́к легко мне оказалось с ней,
Что стыдно в том мне признаваться,
Что уезжать я даже не хотел.

Да, с нею мне легко, на удивленье,
С ней отпуск незаметно пролетел.
Но всё не то́, хотя легко мне с нею,
Совсем, совсем не то́, что по душе...

Но ничего уже не переменишь –
Сжёг за собой я все мосты,
Прощения просить уж не посмею,
И Рубикон, увы, не перейти...

В.С.

[Вл. Самошин]

В НЕПРЕКРАЩАЮЩИЙСЯ ДОЖДЬ ПЬЮ ОДИН

За окнами дождь серым бисером сеет,
За окнами ночь, за столом я один.
Бутылка вина незаметно пустеет –
Придётся, наверно, идти в магазин.

До отпуска ждать ещё две недели,
А тут, как на грех, эта злая тоска
То вдруг отпустит, а то ещё злее
Схватит за горло и трудно дышать.

А ведь совсем-совсем ещё недавно –
В начале са́мом октября –
Мы зайцев с Чаусом гоняли
По голым – осенью – полям.

Нечасто нам удача улыбалась,
Но мы не унывали, и тоска
Тогда на нас совсем не нападала –
О ней почти мы стали забывать.

А вот, когда в Москву вернулись,
Вот тут-то прежняя тоска
Опять меня, как раньше, мучит,
И не даёт забыть тебя.

– А-а, Чаус, и тебе не спится?
Не суй, только, в тарелку нос,
На́ вот, возьми кусочек сыра,
И, знаешь, что? Давай, пойдём

На улицу с тобой – люблю я
Гулять ночами под дождём,
Особенно, таким – сыпучим
И мелким, что горчичное зерно.

По парку мы с тобой побродим,
А там, глядишь, тоска пройдёт,
Как хмель проходит – понемногу,
Так, значит, решено? Идём!

Допив бокал вина, слегка качаясь,
Я вышел в коридор, за мной
Послушно поспешил и Чаус –
Пошли бродить с ним под дождём.

Гуляли долго по ночному парку –
Выветривался хмель, и уходила грусть.
При этом, правда, загрустил мой Чаус –
Не нравятся дожди осенние ему.

Но в жизни только так ведь и бывает,
Закон природы, что́ тут говорить:
То, что кому-то доставляет радость,
Грустит кого-то – c'est la vie...

В.С.

[Вл. Самошин]

ЖДУ У МОРЯ ПОГОДЫ

И снова вечер, кухня, "Côtes du Rhône
La Solitude" себе вновь наливаю,
Немного выпью, и опять пойдём
Мы с Чаусом бродить тогда по парку.

И в страшном сне не мог представить я,
Что вдруг придёт такое время,
Когда в бокале красного вина
Искать я буду утешенье.

Но злое время всё-таки пришло,
И что́ мне делать с этим, я не знаю,
Отвлечься помогает лишь вино,
Да Чаус, когда в парке с ним гуляем.

Набедокурил, правда, тут на днях –
Сцепился с греем и разняли еле-еле,
Не слушает разбойник мой меня –
От рук совсем отбился, что́ поделать.

Зато в полях наш Чаус молодцом –
Ни зайцу, ни лисе не даст он спуску,
Но, впрочем, что я всё о нём, о нём,
Когда совсем не то́ терзает душу.

А Чаус и его проказы – пустяки,
И говорить о них не стоит даже,
Немного опьянел я, ты меня прости,
Тебе неинтересно это, знаю.

Но время, время, ведь, оно не ждёт,
Уходит, и назад не возвратится,
В разлуке мы с тобой почти что год,
А я живу, как в келье монастырской.

Как на икону, я смотрю на твой портрет,
И радуюсь, когда во сне приходишь,
Ну, а проснусь – тебя всё нет и нет,
И тают все надежды, что придёшь ты.

Наткнулся как-то на свой старый перевод
Полузабытого поэта Янь Цзи-дао,
Который пишет, что тоска его пройдёт,
Когда любимую свою вновь повстречает.

Подумалось: вот так же вот и я,
Тоскуя, жду всё у моря погоды,
Когда утихнут долгие шторма́,
И солнце из-за туч проглянет снова.

В.С.

[Damaskin]

Вспомнились стихи запойного охотника из "Между собакой и волком" Саши Соколова.

[Вл. Самошин]

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Эх, первый снег, что ж ты не подождал
Ещё хотя б одну неделю!
Смогли б мы с Чаусом тогда
Заняться русаков тропле́ньем.

А так, придётся нам опять
В узёрку лишь, по чернотропу,
И с нетерпеньем ожидать
Тебя как первую поро́шу.

Ну, что ж, тогда, пока что, "à bientôt!"
Увидимся с тобой, надеюсь, скоро:
Нам с Чаусом ты очень бы помог
Столкнуться в поле с рыжею кумою!

В.С.

[Вл. Самошин]

"КАК Я ПРОВЁЛ ЛЕТО ОСЕНЬ"

В Москву я возвратился снова –
Так быстро отпуск пролетел –
Спешу в этих нескладных строфах
Отчёт представить я тебе

О том, как провели мы эти
Незабываемые дни,
О том, как с Чаусом мы вместе
Травили зайцев и лисиц,

О том, что омрачало душу,
Что не давало мне вполне
Отвлечься от тоски гнетущей,
Тоски гнетущей о тебе.

Писал то на коленке, на привале,
То за столом, в натопленной избе,
То трезвым, как стекло бокала,
А то, как следует, не протрезвев.

Прочти "без гнева и пристрастья"
Ты эти безыскусные слова,
Ведь ими я отчаянно пытался
Сказать одно: je n'aime que toi.

В.С.

[Вл. Самошин]

P.S.

Всё сразу привожу, что вымучил за месяц,
Хотя боюсь тебя я этим утомить:
Не терпится узнать, узнать мне поскорее
Простишь меня ты или не простишь.

В.С.

[Вл. Самошин]

В ЗАЩИТУ ЧАУСА

Два слова я сказать обязан
О том, о ком могу сказать,
Что он гроза полей и пашен,
А также кошек и собак –

Наш Чаус доблестный. Немало
Хлопот он доставляет мне
В деревне. Но, когда полями
Мы с ним идём, тогда уже

Его как будто подменяют:
Глядит во все глаза по сторонам,
И всякий раз он первым замечает
Вдали поднявшегося русака.

Да, что там говорить – красавец!
Вот ты не жалуешь его,
А посмотрела б, как он скачет,
То изменила б мнение о нём.

В.С.

[Вл. Самошин]

"С КОРАБЛЯ НА БАЛ"

Приехали только вчера, а утром
Уже в поля мы с Чаусом спешим,
О, как же успокаивает душу
Заброшенных полей унылый вид.

Идём неспешно мы, вдыхая воздух,
Который не вдыхали целый год,
Который осенью само́й насто́ян,
Который, как вино, ты пьёшь.

И хоть пришли мы в поле не за этим,
Не воздухом осенним подышать,
Но даже мысли об ушканах здешних
Куда-то отошли на задний план.

К тому же, никогда не дуют ветры,
Так, как того желают корабли,
И в этом убедились мы под вечер,
Когда с пустыми тороками в дом пришли.

Но это вечером, пока же
Мы просто наслаждались тишиной,
Безлюдным полем, облаками,
Что застелили небо пеленой.

Так мы до сумерек бродили,
Потом, устав, махнув рукой,
В деревню тихо поплелись с ним,
Где мы остановились на постой.

Когда ж пришли, то оказалось,
Что я посеял телефон –
На целый месяц оборвалась
Связь, моя милая, с тобой...

В.С.

[Вл. Самошин]

В УЗЁРКУ ПО ЧЕРНОТРОПУ

Ноябрь... О, долгожданный месяц!
Вот и пришла она – пора,
Когда в полях всё чаще встретишь
Перелинявшего седого русака.

Теперь они заматерели –
И одного́ непросто взять,
Но это много интересней,
Чем листопадников пугать.

А может, повезёт нам больше,
И в поле чистом кумушка-лиса
Мышкующая попадётся –
Возьмёт её мой Чаус без труда!

Хотя уже почти неделю
По чернотропу травим русаков,
Подняли пару раз, но сели
Мы оба раза в лужу. Ничего!

Ведь впереди у на есть время
Нахальцев этих наказать –
Мы можем и быстрее ехать,
Хоть медленно привыкли запрягать.

Втянуться надо Чаусу. Непросто,
С дороги, лишь немного отдохнув,
На поле – не на беговой дорожке! –
Своею сразу резвостью блеснуть.

– Ну, что, мой Чаус, мой дружочек,
Ты, что-то, вижу, загрустил?
Смотри, не прозевай косого –
Без ужина останешься, учти!

Так думал я, идя по полю,
Отринув горькую печаль,
Печаль, которую так долго
Не мог я от себя прогнать.

Хотя, какое там "отринув" –
И днём, и ночью на уме
Лишь так, которую увидеть,
Не знаю, доведётся ль мне?

Но правду говорят, что время лечит –
Почти не мучит la douleur exquise:
Сейчас я не шарахаюсь, как прежде,
От взоров здешних ласковых блудниц.

Хотя душа, душа моя всё так же
К тебе стремится, лишь к одной тебе,
И я себя напрасно убеждаю,
Что разлюбил тебя – нет, нет, нет, нет!

И ты, я чувствую, не так уже не веришь
Моим словам, хотя не говоришь
Открыто, не стесняясь, мне об этом,
Но я прошу, прошу тебя: скажи!

Одно, всего одно, одно лишь слово –
И я паду к твоим ногам,
И буду целовать тебя, и снова
Носить тебя, как прежде, на руках!

Я выполню твоё условье,
Уже не раз тебе я говорил,
Хоть это для меня непросто –
Потребуется время мне, пойми!

Ну, что ты, в самом деле, как ребёнок?
Исполню всё, исполню – подожди...
Прости, но Чаус, кажется, подо́зрел
Седого русачину впереди.

– Ату, ату его, красавец,
Достань, скорей его достань!
Понёсся злыми он ногами –
Лишь из-под ног летела грязь.

Русак матёрым оказался –
Такого просто не возьмёшь,
Стал понемногу отрастать он,
Но Чаус тоже ведь не прост!

И тут нашла коса на камень:
Косого угонками Чаус избил,
Щипцо́м он пару раз пытался
Матёрого зайчи́ну прихватить,

Но разъезжался всякий раз с ним –
Скакать по полю было тяжело,
И всё же русака достал он –
В броске отчаянном! – и потащил его.

И это было очень-очень кстати,
Поскольку с ветром чи́чер зарядил,
И с Чаусом мы, мокрые, пара́ми,
Усталые, в деревню побрели.

Пока дошли, до нитки все промокли,
Но грела душу добыча в рюкзаке:
Не часто удаётся в одиночку
Взять русака, а Чаус наш сумел!

Другие напускают сразу свору,
А Чаус – одиночный к русаку.
Таких и в старину было не много,
Про нынешних я лучше умолчу,

Тем более, тебе неинтересны
Мои рассказы, да и огоньки
Уже мерцают вдалеке в деревне –
Мы до неё почти что добрели.

А там ждёт одинокая хозяйка,
Стопа́рик к ужину, досужий разговор,
Который мне осточертел, однако,
Неловко как-то отказаться от него.

Ведь, сколько их – и добрых, и красивых,
Встречаю в сёлах я и в деревнях,
Но почему-то все – из несчастливых,
А почему – того не знаю сам.

И жалко их, хоть и того стыжусь я,
Что "j'aime estre libre, et veux estre captif" –
Люблю тебя, а ласкаю другую,
В избе натопленной свет погасив...

В.С.

[Вл. Самошин]

ДОЖДЛИВЫЙ ДЕНЬ

С утра дождь зарядил, и та́к некстати,
Ведь с Чаусом собрались в поле мы,
Теперь придётся ждать, пока прояснит,
Но дождь, похоже, целый день будет идти.

Год этот с самого начала не зада́лся,
Но там-то хоть я са́м был виноват,
А тут... Уж та́к я на охоту рвался,
И на́ тебе – погода подвела.

И вот, пишу "стихи", как ты велела,
Не понимаю, правда, для чего
Меня ты заставляешь это делать?
Чтоб только посмеяться надо мной?

Прости за дерзость: знаю, что не должен
Был задавать эти вопросы я,
Но всё же, всё же, всё же, всё же,
Зачем позоришь ты меня?

Ты говоришь тебя́ я опозорил,
Что та́ смеётся над тобой.
На ту́ махни рукой: чья бы корова
Мычала, только б не её.

Она забыла, видно, сколько
"Любовей" было у неё,
Ну, что ж, вернусь в Москву, напомню
И э́то ей, и кое-что ещё.

Прости... Не в духе я сегодня,
Но ты ведь знаешь: я – твой раб,
Готов я для тебя на что угодно:
Раз ты велела, стану продолжать.

В.С.

[Вл. Самошин]

КАК, ВСЁ ЖЕ, ПЕРЕМЕНЧИВА ПОГОДА

Как, всё же, переменчива погода:
Весь день вчера шёл моросящий дождь,
А утром только лужи на дороге
Ещё напоминают нам о нём.

Вот если бы и твой характер так же
Был переменчив, как у этого дождя!
Но нет – увы, увы – он постоянен
И твёрд, словно гранитная скала.

И всё же сердце у тебя не камень,
Ты только притворяешься такой!
Ты только притворяешься – я знаю,
Не знаю я лишь только – для чего?

Ну, для чего, скажи, меня ты мучишь?
Ни "да" ни "нет" ты мне не говоришь,
А ревность обжигает мою душу –
Скажи мне "да" иль "нет", но не молчи!

В.С.

[Вл. Самошин]

В ПОЛЯХ ЗАСТИГНУТ СНЕГОПАДОМ

Не первый час в полях мы бродим,
Стараемся лисицу отыскать,
Лисицы в поле ведь выходят
Нередко в эту пору мышковать.

Но что-то не везёт сегодня,
Не встретилась нам ни одна,
А тут вдруг снег пошёл и поле
Уже белее полотна.

И Чаус будто бы попоной
Из снега белого покрыт,
И сам я белым снегом тоже
Укутан, словно снеговик.

В деревню надо возвращаться –
От снега не видать уже ни зги,
Хотя под этим снегопадом
Непросто будет до неё дойти.

В.С.

[Вл. Самошин]

ПО ПОРО́ШЕ

Вчерашний снегопад мешал охоте,
Зато сегодня сможем мы пойти
По чистой, свежевыпавшей, поро́ше
Лисиц, а может, русаков тропи́ть.

Хотя... Не отвлекает что-то поле
Меня от грустных мыслей о тебе,
Наоборот, тоскливее и горше,
Чем дальше, тем становится в душе.

Зимою прошлой мы с тобой расстались,
А скоро уже новая зима,
Нельзя вернуться в прошлое, я знаю,
Но я, по-прежнему, зову тебя.

Да, я не знаю, что теперь мне делать,
И нет того, кто мог бы мне помочь,
Все эти сельские Венеры – анальгетик,
Что лишь на время утоляет боль.

А ты... Тебе взглянуть лишь сто́ит,
Чтобы забыл я обо всех
Печалях, горестях, тревогах,
Что пе́режил, как в страшном сне.

Не справлюсь я с тоской, похоже,
Придётся мне смириться с тем,
Что, если что-то не даётся,
Признать, что『走為上策 』.

– Ну, что там, Чаус, видно в поле?
Уж битый час мы бродим здесь,
А всё никак найти не можем
Ни русака, ни лисий след.

А так хотелось бы лисицу
Нам затравить, как в прошлый год –
И только я сказал, как убедился:
"Кто ищет, тот всегда найдёт!"

Вдали мелькнуло что-то чёрной точкой.
Не став гадать: то заяц иль лиса,
Со своры Чауса, не мешкая, я сбросил –
Вот тут-то и потеха началась:

Лисица, Чауса заметив поздно,
(Мышами так увлечена была),
В овраге захотела недалёком
Укрыться от опасного врага.

Но с Чаусом поспорить в скачке
Способен, разве только, матери́к,
И то не каждый, так что скоро хватку
Ей сделал Чаус: тут же, без борьбы

Особой, взял лисицу, и довольный,
С щипцом, испачканным в её крови́,
Стоял над тушкою, казалось, гордый
Тем, что ещё один трофей добыл.

– Орёл степной! – я Чауса погладил,
Тряпицей чистою протёр ему щипец,
Но радости мне вовсе не доставил
Легко добытый в этот день трофей.

– Ну, что ж, пойдём тогда в деревню,
Нам надо отдохнуть теперь с тобой,
Ведь этой ночью мне обратно ехать,
Увы, опять в Москву – к себе домой.

Домой вернулся в мрачном настроенье,
Допил початую бутылку коньяка,
С дороги очень быстро опьянел я,
И лёг, совсем не раздеваясь, спать.

Наутро чувствовал себя неплохо,
Хотя осадок оставался на душе.
Могло ли быть иначе, если подлость
Я совершил вчера, и вовсе не во сне.

Но прочь унынье. Завтра на работу
Настраиваться нужно уже мне,
А это чувство... Чувство понемногу
Уйдёт за стайкой повседневных дел.

В.С.

[Вл. Самошин]

ТЫ ПОЗВАЛА...

О, милая, о, ангел светлый,
Ты позвала, как мог я не прийти,
Как мог ослушаться я повеленья:
Я вновь, я вновь у ног твоих!

Простила ты? Oh, ma mignonne,
Я наяву иль всё в каком-то сне?
Бывает часто в сладких грёзах,
Чего на свете и в помине нет.

Стою я пред тобою на коленях
И руки нежные твои держу в руках,
Ещё я никогда так счастлив не был,
Как счастлив я с тобой сейчас.

О, только б удержать мне это счастье,
Не дать судьбе отнять тебя опять!
Тебя, моя любимая, мой ангел,
Скажи, ка́к мне тебя не потерять?

Я вновь невольник твой навеки,
И вновь хочу сказать: "Прости!"
Я Чауса отдал, как ты велела,
Хоть жалко расставаться с ним.

Всё выполнил, о чём меня просила –
И вот, виновный, я стою перед тобой.
Спасибо, милая, что ты решила,
Что голову повинную меч не сечёт.

Совсем запутался я было,
Стоял у бездны на краю,
И только ты, мой ангел милый,
Спасла меня. Люблю, люблю!

Тебя одну, мою пушинку,
Вновь буду на руках носить,
И ни одна моя ошибка
Нам нашу жизнь не омрачит.

Я шёл к тебе, чтобы сказать всё это,
Но мог ли я предположить,
Что в сердце у тебя на самом деле
Коварства столько, столько лжи!

Зачем же ты весь год юлила?
То говорила не простишь,
То вновь надеждою манила.
Ты, всё-таки, определись.

А впрочем, всё и так понятно – 
Меня простить ты не смогла.
Ну, что ж, счастливо оставаться,
Всего хорошего. Пока!

В.С.

[Авишаг]

А как же Чаус?

[Вл. Самошин]

Отдал.