Истории про писателей

[_Swetlana]

Олег Лекманов
Пушкин с нами (подражание сами понимаете кому)

– Румяной зарею
– Тааак...
– Покрылся восток,
– "Восток"? Очень хорошо!
– В селе за рекою
– Так...
– Потух огонек.
– Очень поэтично!
– Росой окропились
– "Окропились" Что такое "окропились"? Надо будет посмотреть потом...
– Цветы на полях,
– "Цветы"? А, ну теперь понятно.
– Стада пробудились
– Сидоров, не паясничай!
– На мягких лугах.
– Молодец! Только не бубни, как пономарь, с выражением рассказывай!
– Туманы седые
– Вооот... Можешь ведь, когда захочешь!
– Плывут к облакам,
– Очень хорошо!
– Пастушки младые
– "Молодые", надо говорить "молодые"!
– Спешат к пастухам.
– Чтооо? Ну, ладно, дальше-то что?
– С журчаньем стремится
– С "журчаньем"? Не понимаю...
– Источник меж гор,
– Ааа... "Меж гор", ясненько-понятнеько...
– Вдали золотится
– Очень красиво!
– Во тьме синий бор.
– "Синий"? "Золотится"? Ты по какому изданию учил?
– Пастушка младая
– Опять "младая", ну что ты будешь делать?!
– На рынок спешит
– Воот, умел поэт отражать правду жизни...
– И вдаль, припевая,
– Ага...
– Прилежно глядит.
– Очень хорошо...
– Румянец играет
– Да!
– На полных щеках,
– Вот, умел же! Так и вижу эту пастушку!
– Невинность блистает
– Гммм...
– На робких глазах.
– А... Ну ладно, пусть...
– Искусной рукою
_ Мастер, мастер слова!
– Коса убрана,
"УбранА"? Наверное – "убрАна"? Впрочем, так тоже не очень...
– И ножка собою
– Чтоооо?!!!
– Прельщать создана.
– Иванов!!!
– Корсетом прикрыта
– Всё! Достаточно, достаточно!
– Вся прелесть грудей,
– Я сказала – "достаточно"!!!
– Под фартуком скрыта
– Иди на место уже!
– Приманка людей.
– Садись – четыре с минусом!
– Пастушка приходит
– Я что со стеной разговариваю?!! Садись, я сказала!
– В вишенник густой
– А ты Петров что там опять на парте вырезаешь, дома на полировке тоже так родители позволяют?
– И много находит
– Кузнецова, о чем ты там смеешься с Алферовой, расскажи всему классу, вместе посмеемся!
– Плодов пред собой.
– А если Канабеев в окно выпрыгнет, ты, Хорьков, вслед за ним прыгнешь?
– Хоть вид их прекрасен
– Я всё это и так знаю, я это всё для вас говорю!
– Красотку манит,
– Звонок звенит для учителя!!!
– Но путь к ним опасен —
– Иванов, прекрати, я сказала!
– Бедняжку страшит.
– Прекрати, ну прошу тебя!
– Подумав, решилась
– Иванов, миленький, ну, пожалуйста!
– Сих вишен поесть,
– Ну, что, что я должна сделать, чтобы ты прекратил?!
– За ветвь ухватилась
– Ну умоляю тебя, слышишь, я очень прошу! Хочешь, я на колени встану?
– На дерево взлезть.
– Иванов, мне же до пенсии два года осталось, ну почему ты не хочешь понять меня?!
– Уже достигает
– Ох!
– Награды своей
– Охохонюшки, хо-хо...
– И робко ступает
– Ирод ты, Иванов, просто ирод...
– Ногой меж ветвей.
– Вот вызову родителей твоих в школу, будешь знать...
– Бери плод рукою —
– Креста на тебе нет, Иванов!
– И вишня твоя,
– Иванов же ты, Иванов...
– Но, ах! что с тобою,
– Мерзавец ты...
– Пастушка моя?
– Ну и что с этой пастушкой твоей?
– Вдали усмотрела, —
– "Усмотрела", скажите, пожалуйста, "усмотрела" она...
– Спешит пастушок;
– Ну уж куда без него-то...
– Нога ослабела,
_ Ишь ты, нервная какая!
– Скользит башмачок.
– А лучше обуваться надо было на рынок!
– И ветвь затрещала —
_ Еще бы не затрещала, под такой бомбовозкой-то!
– Беда, смерть грозит!
– А-га... Щас...
– Пастушка упала,
– Туда тебе и дорога!
– Но, ах, какой вид!
– Вот с этого места поподробнее...
– Сучок преломленный
– Сучок и есть!
– За платье задел;
– Так и надо тебе, дура!
– Пастух удивленный
– Надо было: "лопух удивленный!", ха-ха
– Всю прелесть узрел.
– Скажите, пожалуйста!
– Среди двух прелестных
– Так?
– Белей снегу ног,
– Ну?
– На сгибах чудесных
– Вот сейчас не поняла!
– Пастух то зреть мог,
– "Тозреть", что такое "тозреть"?
– Что скрыто до время
– Скрыто, как же!
– У всех милых дам,
– Скрыто, да не у всех!
– За что из эдема
– Вот словечка в простоте не мог, классик называется
– Был выгнан Адам.
– До "Адама" договорился!
– Пастушку несчастну
– Так...
– С сучка тихо снял
– Ну...
– И грудь свою страстну
– Да?
– К красотке прижал.
– И?
– Вся кровь закипела
– Надо думать...
– В двух пылких сердцах,
– Вот что он размазывает?
– Любовь прилетела
– "Любовь"! В наше время это по-другому называлось!
– На быстрых крылах.
– Ну, дальше-то что?
– Утеха страданий
– Да?
– Двух юных сердец,
– Ну?
– В любви ожиданий
– И?
– Супругам венец.
– Чот про свадьбу вроде не было ничего...
– Прельщенный красою,
– Ага... как же... Всем им одного только надо...
– Младой пастушок
– "МОлодой", "мОлодой", сколько раз поправлять уже можно!
– Горячей рукою
– Да?
– Коснулся до ног.
– Бесстыдник!
– И вмиг зарезвился
– Кто?
– Амур в их ногах;
– Теперь понятно!
– Пастух очутился
– Где это он, интересно, очутился?
– На полных грудях.
– Проститутка!
– И вишню румяну
– А вишня-то тут причем?
– В соку раздавил,
– Подожди, подожди, причем вишня?
– И соком багряным
– Каким, каким?
– Траву окропил.
– Концовка вообще непонятно к чему,! Ни ладу, ни складу! Садись, три! К следующему уроку выучишь стихотворение "Узник", чтоб от зубов отскакивало!

[Наманджигабо]

Ой, я с детства помню... У нас была пластинка "Ираклий Андроников рассказывает". Я обожал два рассказа, про грузинского дядю и про А.Н. Толстого.

"...Маршак всполошился:
- Неужели не записал?
Я понял, что пропал. Спасения не было. И спасение пришло. Оно пришло в голосе Алексея Николаевича Толстого, который громко говорил за дверью:
- Подождите меня здесь одну минуту, я сейчас вернусь. Я только поговорю с этим, с Маршаком. Куда вы пойдете, при чем здесь Иван Уксусов? В его рассказе коза закричала нечеловеческим голосом. Ну, идите куда хотите. Я лично не буду бегать по коридорам и искать вас. Успеете меня здесь застать - приходите, а нет - так прощайте.
Отворил дверь, вошел в комнату, высокий, дородный; румяный с мороза, в высокой куньей шапке, в распахнутой шубе, снял очки, протер, помассировал ладошкой физиономию, надел очки и сказал:
- Маршаак, милый мой, у вас здесь, как в приказной избе, кисло, что вы преете, как бояре в Думе. Слушай, Самуил, заканчивай говорение и пойми меня хорошо. Я был в расчетном столе, где сидит эта бабелина, высокого роста, бледная, тощая, сладострастная, интересная, при виде которой кавалеристы начинают обеими руками рубить лозу. Слушай, кончай это дело, пойди скажи ей, я специально приехал сегодня за деньгами из Детского Села. У меня утро пропадает для работы.
Маршак сказал:
- Алексей Николаевич. У нас здесь идет очень важное принципиальное заседание. Мы решаем перспективы развития детской литературы. Ты нам мешаешь. По-моему, ты дверью ошибся. Тут не пробирная палатка.
Они поговорили, поспорили, потом вдруг Толстой увидел меня, говорит:
- А ты что тут делаешь?
Я говорю:
- Я здесь служу.
- А в чем твоя служба?
- Я пишу протоколы.
- Прекрати это делать. Ты этого делать не можешь. Пойдем со мной.
Я говорю:
- Меня выгонят.
- И хорошо сделают. Я устрою тебя на другую работу. У вас тут кто-нибудь есть другой начальник, кроме Маршака? Вы? Здравствуйте. Мы не знакомы с вами. Моя фамилия Толстой. Я хочу увести вашего секретаря. Он не может писать протоколы. Он неграмотный.
И вдруг начальник говорит:
- Товарищ Андроников, вы нужны Алексею Николаевичу. Я прошу сейчас же последовать за ним. Он уже уходит, и можете сегодня не возвращаться. Протокол мы будем вести без вас. А завтра, если вы будете нужны Алексею Николаевичу, можно ограничиться телефонным звонком.
И я сделался свободный человек, поплелся за Толстым, и те полтора дня, которые я провел в тот раз в его обществе, они были так великолепны, что я не нахожу красок и слов, и, наверное, этот день навсегда останется незаписанным".

[Hellerick]

[Damaskin]

Академик Алексей Николаевич Крылов (1863-1945) вспоминал историю, рассказанную его отцом, Николаем Александровичем:

С началом Крымской войны отец был призван на военную службу и определен во вторую легкую батарею 13-й артиллерийской бригады, на вакансию, оставшуюся свободной после графа Л.Н. Толстого, переведенного в другую бригаду.

Л.Н. Толстой хотел уже тогда извести в батарее матерную ругань и увещевал солдат: «Ну к чему такие слова говорить, ведь ты этого не делал, что говоришь, просто, значит, бессмыслицу говоришь, ну и скажи, например, «елки тебе палки», «эх, ты, едондер пуп», «эх, ты, ерфиндер» и т.п.
Солдаты поняли это по-своему:
— Вот был у нас офицер, его сиятельство граф Толстой, вот уже матершинник был, слова просто не скажет, так загибает, что и не выговоришь.

(Крылов А.Н. Мои воспоминания. — М.: изд-во АН СССР, 1963).

[Наманджигабо]

  

[Damaskin]

Из "живых" языков мы изучали французский и немецкий. Это были скучные уроки.
Француз Сэрму, сухорукий, с рыжей острой бородкой времен короля Генриха IV, приносил под мышкой большие олеографии и развешивал их на стене.
Сэрму развешивал олеографии, брал в здоровую руку указку, показывал на поселян, танцующих с серпами, или на котенка и спрашивал громовым голосом по-французски:
- Что видим мы на этой интересной картинке?
Мы хором отвечали по-французски, что на этой картинке мы ясно видим добрых пейзан или совсем маленькую кошку, играющую нитками достопочтенной бабушки.

Много лет спустя я рассказал своему другу, писателю Аркадию Гайдару, как мосье Сэрму обучал нас французскому языку по олеографиям.
Гайдар обрадовался, потому что и он учился этим же способом. Воспоминания начали одолевать Гайдара. Несколько дней подряд он разговаривал со мной только по методу Сэрму.
Когда мы возвращались в Москву по пустынной железнодорожной ветке от станции Тума до Владимира, Гайдар разбудил меня ночью и спросил:
- Что мы видим на этой интересной картинке? Я ничего не видел, потому что свеча в фонаре сильно мигала и по вагону бегали тени.
- Мы видим,- объяснил Гайдар,- одного железнодорожного вора, который вытаскивает из корзинки у почтенной старушки пару теплых русских сапог, называемых валенками.
Сказав это, Гайдар - огромный и добродушный - соскочил со второй полки, схватил за шиворот юркого человека в клетчатой кепке, отобрал у него валенки и сказал:
- Выйди вон! И чтобы я тебя больше не встречал в жизни!
Испуганный вор выскочил на площадку и спрыгнул на ходу с поезда. Это было, пожалуй, единственное практическое применение метода господина Сэрму.

(Константин Паустовский "Далекие годы")

[Damaskin]

Не про писателя, а про художника. Ну да ладно...

Когда художник Паоло Учелло женился, то очень часто вместо того, чтобы ночью быть в спальне со своей женой, оставался в мастерской и занимался изучением законов перспективы. Как-то раз, когда он опять не пришел ночевать домой, его жена отправилась за ним в мастерскую, и нашла его погруженным в работу.
- Идем в постель, Паоло, - позвала она его, - идем скорее и займемся приятными вещами.
- Что может быть приятнее, чем перспектива, - рассеянно ответил художник и продолжил работу.

[_Swetlana]

Взято у Дениса Драгунского (Denis Dragunsky) в фб
МИХАИЛ СВЕТЛОВ
Вчера был его день рождения, напомнил Алексей Свет.
Из воспоминаний Варлама Шаламова:
«Светлов встал, протягивая мне руку:
-  Подождите. Я вам кое-что скажу. Я, может быть, плохой поэт, но я никогда ни на кого не донес, ни на кого ничего не написал.                           
Я подумал, что для тех лет это немалая заслуга - потрудней, пожалуй, чем написать "Гренаду"».
***
У Светлова было несколько хороших стихотворений – и бесчисленное количество баек о нем, о его ироничных и острых словах.
Вот, например. Один поэт встретил Светлова на улице и сказал:
- Михаил Аркадьевич, поздравьте, порадуйтесь за меня - я вчера купил дачу!
- И вы тоже за меня порадуйтесь, - ответил Светлов, показывая свою авоську. - Я купил триста граммов сыру.
Или вот (встречному приятелю): "У меня остался один рубль, бегу в нотариальную контору снять с него копию".
Или (взглянув на золотые часы собеседника): "Старик, а давай пропьем секундную стрелку!".
Или (молодому поэту): "В ваших стихах есть очень удачные слоги".
Или (поводу чьего-то посмертного издания, в нескольких томах, чего покойный не мог добиться при жизни): "У нас, чтобы жить, надо умереть".
Или (увидев молодую рослую пышнотелую женщину и ее тщедушного пожилого мужа): "Зачем бедному еврею такой дворец?"
Однажды он читал свои стихи солдатам на фронте. Начался обстрел. Многие побежали прятаться. Но некоторые остались. Остался и Светлов, и дочитал до конца.
А потом сказал, спускаясь в блиндаж:
- Теперь я вижу, что в этом стихотворении есть некоторые длинноты.
Чудесный был человек.
Посчастливилось несколько раз его видеть. Последний раз – в декабре 1963 года, у нас дома, на пятидесятилетии моего отца. Светлову было 60, но он выглядел, как древний изможденный старик. У него, как я потом узнал, был рак, он умер через 10 месяцев.

[Виоленсия]

Приведу одну из своих любимых.
Данте Алигьери, подвергшийся гонениям в своей родной Флоренции, был вынужден перебраться в Верону, где местный правитель оказывал ему гораздо меньше внимания, чем своему шуту. Некто, заметивший эту оскорбительную странность, выразил удивление творцу "Божественной комедии". Но Данте ограничился в ответ только замечанием: "Но ведь это естественно - каждый больше любит себе подобного".

[Виоленсия]

Эразма Роттердамского укоряли в том, что он ест в пост скоромное.
- Что делать, - возражал гуманист, - сам я - доборый католик, но мой желудок - решительный лютеранин.

[Виоленсия]

Бомарше был сыном часового мастера и сам долго занимался делом отца. Когда же потом он появился при дворе уже в роли знаменитого писателя, его старались уязвить напоминаниями о часовом ремесле. Так, однажды, когда Бомарше, парадно одетый, проходил по галерее версальского дворца, его остановил  кто-то из придворных и сказал:
- Ах, господин Бомарше, как это кстати, что я вас встретил! Взгляните, пожалуйста, что такое сделалось с моими часами.
- С удовольствием, - отвечал драматург, - но я, предупреждаю вас, очень неловок, у меня всё из рук валится.
Посчитав эти слова признаком желания отделаться, придворный стал ещё сильнее приставать, и Бомарше, наконец, взял его часы, но тотчас же, как бы нечаянно, уронил их на каменные плиты галереи. Он, конечно, извинился, но напомнил ещё раз, что предупреждал о своей неловкости, и отправился по своим делам. Придворному же оставалось только досадовать.

[Виоленсия]

Герберт Уэллс начинал свою литературную карьеру без особого успеха. Он и его друг основали еженедельник, у которого было лишь четыре подписчика.
Как-то друзья увидели в окно похоронную процессию, и взволнованный Уэллс сказал компаньону:
- Только бы это был не наш подписчик.

[Виоленсия]

Однажды во время беседы о достижениях современной техники Б. Шоу сказал:
- Теперь, когда мы уже научились летать по воздуху, как птицы, плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди.

[Damaskin]

- Теперь, когда мы уже научились летать по воздуху, как птицы, плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди.

Хорошо сказано.

[_Swetlana]

Герберт Уэллс начинал свою литературную карьеру без особого успеха. Он и его друг основали еженедельник, у которого было лишь четыре подписчика.
Как-то друзья увидели в окно похоронную процессию, и взволнованный Уэллс сказал компаньону:
- Только бы это был не наш подписчик.

 

[_Swetlana]

Рассказы о Светлове

«В начале 60-х годов на правлении Союза писателей разбирали за пьянку и дебош молодого поэта. Тот долго ныл в свое оправдание, что творческий человек не может не пить, что «Достоевский пил, Апухтин пил, Толстой пил, Бетховен пил, Моцарт пил...»
Тут кому-то из «судей» надоело, и чтобы прервать это занудство, он спросил:
— А что, интересно, Моцарт пил?
Михаил Светлов, до этого мирно кемаривший в углу, тут же встрепенулся и ответил:
— А что ему Сальери наливал, то он и пил!»
* * *
— Что такое вопросительный знак?
Это постаревший восклицательный.
* * *
Светлов, получив извещение об уплате за квартиру, гневно:
— ЖЭК — Потрошитель!
* * *
«Однажды Александр Ревич выпивал в ресторане ЦДЛ с Михаилом Светловым. Светлов сказал:
— Сейчас я прочту вам новые стихи. По-моему, удачные. Жаль только, что их нельзя напечатать.
Достал какую-то смятую бумажку, вздел на нос очки и прочёл.
— Хорошие стихи, — сказал Ревич. — Но почему вы решили, что их нельзя напечатать? Очень даже можно.
Светлов внимательно посмотрел на Ревича:
— Вы в этом уверены?
— Конечно!
И Светлов заплакал. И сказал сквозь слёзы:
— Всю жизнь мечтал написать стихи, которые нельзя напечатать...»

[_Swetlana]

Из поста Аллы Боссарт (в фб) об Александре Аскольдове, режиссёре фильма "Комиссар".

 ...Директора киевского завода «Большевик» Якова Аскольдова и его красавицу жену взяли в 37-м, когда их сыну было пять лет. За пацаном,  сказали, придем потом. Саша понял: игра такая, надо прятаться. По пустому городу пришел к друзьям отца, и его спрятали. Через несколько месяцев бабушка увезла его в Москву. У нее хранилась какая-то драгоценная сабля – белогвардейская реликвия семьи. Бабка замотала ее в холстину и повела Сашу поздней осенью на пруд. Размахнулась... Но пруд замерз, и сверток застрял в треснувшем льду. Бабка разулась, подвязала юбку под животом и пошла в ледяную воду – топить опасное прошлое.
Папу расстреляли на десятый день. А мама вернулась с началом войны. Такие игры, кошки-мышки. Директор института крови профессор Багдасаров взял доктора Аскольдову к себе, заместителем по фронту. Мама объездила все передовые, открывала донорские пункты.  Ее и Багдасарова наградили орденами Красной Звезды – в компании с Берией и другими героями. А в конце войны снова посадили.
После смерти Сталина появилась статья Померанцева о дефиците искренности в советском искусстве, и с ученым стали разбираться с зияющих вершин. Студент филфака Саша Аскольдов пошел в «Комсомолку», к своему старшему однокашнику Алексею Аджубею, и принес статью в защиту Померанцева. У Аджубя родился сын, и на радостях он заметку напечатал. А Сашу исключили из комсомола.
Шел 54 год. Умер, значит, Сталин, из комсомола исключили, стоял вопрос (на пятом курсе) об исключении из университета, Александр Аскольдов просиживал в музее МХАТа по уши в архивах Булгакова, который постепенно оккупировал все участки души, свободные от любви к юной жене. Вот такой плотный график. И однажды пришел этот красавец на переговорный пункт на Тверском бульваре и стал листать телефонную книгу на букву «Б». «Не квартира ли это драматурга Михаила Булгакова?» Раза четыре его послали, а на пятый женский голос отозвался: «Да, это его жена». «Елена Сергеевна? Я Александр Аскольдов, студент-филолог. Вы бы не согласились поговорить со мной?» - «Где вы, Саша? Я живу у «Повторного». Немедленно приходите!» Маргарита спросила, женат ли он. Прекрасно, мой дорогой, звоните жене, вот вам две кастрюли, идите в шашлычную на углу, там у меня скидка, и скажите, чтоб положили побольше соуса.
В этом доме Аскольдовы провели четырнадцать лет. Елена Сергеевна Булгакова была одинока и бедна, как вдовствующая королева. «Не то, чтобы верила, она провидчески знала, какое будущее ожидает весь массив текстов ее мужа». Саша Аскольдов получил доступ к драгоценной корзине, где хранились черновики. Рукопись «Мастера» долгое время лежала в квартире Аскольдовых под кроватью, Елена Сергеевна боялась обысков и грабежей. Позже, в 57-м, в разгар венгерских событий, Александр закончил большую статью о Булгакове –  первое исследование о писателе. Вовремя, ничего не скажешь. О публикации вопрос, ясно, и не стоял. Сам Федин написал Аскольдову, что время Булгакова еще не пришло. С припиской: нет сомнения, что писателя ожидает мировая слава.

[Damaskin]

На тему "Интеллигенция и революция".

Пришвин переезжал из Ельца в Москву. В то время на узловых станциях свирепствовали заградительные отряды балтийских матросов. Все вещи, рукописи и книги Пришвин зашил в тюки и втащил их в вагон. На какой-то узловой станции около Орла матросы из заградительного отряда отобрали у Пришвина, несмотря на уговоры и просьбы, эти тюки.
Пришвин бросился на вокзал к начальнику отряда. То был скуластый матрос с маузером на боку и оловянной серьгой в ухе. Он ел деревянной ложкой, как кашу, соленую камсу и не пожелал разговаривать с Пришвиным.
– Конечно, интеллигент! – сказал он. – А будешь вякать, так арестую за саботаж. И ещё неизвестно, по какой статье тебя возьмет за грудки революционный трибунал. Так что ты, приятель, топай отсюда, пока цел.
Вслед за Пришвиным вошел к начальнику человек в шляпе с отвисшими полями. Он остановился в дверях и сказал тихо, но внятно:
– Немедленно верните этому гражданину вещи.
– А это что еще за шпендик в шляпе? – спросил матрос. – Кто ты есть, что можешь мне приказывать?
– Я Магалиф, – так же тихо и внятно ответил человек, не спуская с матроса глаз.
Матрос поперхнулся камсой и встал.
– Извиняюсь, – сказал он вкрадчивым голосом. – Мои братишки, видать, напутали. Запарились. Лобов! – закричал он громоподобно. – Вернуть вещи этому гражданину! Сам уполномоченный Магалифа приказал. Понятно? Снести обратно в вагон. Живо! Хватаете у всех подряд, брашпиль вам в рот!
На платформе Пришвин начал благодарить невзрачного человека, но тот в ответ только посоветовал Пришвину написать на всех тюках химическим карандашом слово "фольклор".
– Русский человек, – объяснил он, – с уважением относится к непонятным, особенно к иностранным словам. После этого никто ваши вещи не тронет. Я за это ручаюсь.
– Извините мое невежество, – спросил Пришвин, – но что это за мощное учреждение – вот этот самый Магалиф – которое вы собой представляете? Почему одно упоминание о нем так ошеломляюще действует на заградительные отряды?
Человек виновато улыбнулся. – Это не учреждение, – ответил он. – Это моя фамилия. Она иногда помогает.

(Константин Паустовский "Начало неведомого века").

[Damaskin]

Как-то Пикассо предложил русскому писателю Эренбургу, своему хорошему другу, написать его портрет.

Тот с радостью согласился, но не успел расположиться в кресле, чтобы позировать, как художник заявил, что всё готово.

Эренбург выразил удивление быстротой исполнения работы, ведь не прошло и 5 минут, на что Пикассо ответил: «Я знаю тебя 40 лет. И все эти 40 лет я учился писать портреты за 5 минут».

[Hellerick]

По Петербургу одно время ходили упорные слухи (которые сам Крылов не опровергал), что знаменитый баснописец регулярно ходит к графу Хвостову и просит его читать ему его стихи. Хвостов с удовольствием читал, а Крылов хвалил. Потом Крылов просил у графа взаймы денег, которые Хвостов с готовностью давал. Взятые взаймы деньги Крылов не возвращал.

Эта история заставляет по-новому взглянуть на басню «Ворона и лисица».

[Виоленсия]

После назначения Н. М. Карамзина императором Николаем Первым на должность придворного историографа писатель наносил обязательные светские визиты. В одном из петербургских домов, не застав хозяина, он приказал лакею записать своё звание и имя: "Историограф Карамзин".
- Покажи-ка, как ты, любезный, записал? - полюбопытствовал Николай Михайлович, продиктовав лакею эти слова, и прочитал запись, сделанную грамотеем-лакеем: "Карамзин, граф истории".

[_Swetlana]

К писателям и художникам добавим композиторов.

Рахманинов не понял революцию и эмигрировал в Финляндию.
Когда Рахманинов понял революцию, он эмигрировал в США.

[_Swetlana]

Из фб
Петрушевская Людмила Стефановна Писатель
15 ч.  ·
   
    90 лет Евтуху. Так мы Его называли, молодые писатели. Вспоминаю Евтушенко безо всякого пиетета, он, как и все из той светской компании, не остался для меня в литературе. Но я пишу тут о себе. Это со мной произошел непростительный случай, связанный с Ним - в Коктебеле.
    Я была бы просто нищая, меня печатали только как переводчицу, и за 20 лет было опубликовано 7 рассказов. Но у меня была семья, сын Кирюша и мама. Питание, транспорт, плата за две квартиры. И я работала - вдобавок к переводам печатала сказки, подключились подружки, давали заказы, я еще и писала сценарии мультфильмов, выступала со сказками по библиотекам, больницам, пионерлагерям, и когда в детской поликлинике достали моему сыночку-астматику путевку в санаторий, то я пристроила к нему свою маму, она Кирюшу навещала с передачками, а сама я купила билет и поехала в вымечтанный Коктебель. Сняла сарайчик, все удобства во дворе, но море, солнце, хозяйка давала что-то сварить у себя на террасе!
    Тогда меня опекала одна писательская семейка (с какой целью, мне стало понятно только потом), и мы оказались в Коктебеле одновременно, они в Доме творчества, а я на воздухе; и они вдруг привели меня, свою находку, на ужин в некий светский коктебельский дом.  Тоже, как выяснилось, с определенной целью. Такое должно было произойти как бы посвящение в законы литературного сообщества.
   Я оказалась за одним столом с большой литературной компанией, на веранде дома Мирель Шагинян, причем там уже сидел Евтушенко. А с нами был не меньший козырь, Виктор Некрасов, автор романа «В окопах Сталинграда» и диссидент. Его тоже эта семья с собой водила. Евтух приосанился и стал говорить, почти декламируя, аудитория соответствовала, жевала, пила и вроде бы слушала: молчала. Только мы с подругой Танькой, невесткой этих моих покровителей, все время, сдерживая себя,хохотали от пассажей Евтуха. Он дал сказать Некрасову только одно слово: «Да». Когда вопросил : «Вика, я буду писать прозу?». Мы с Танькой просто зашипели, скрывая хохот. .
     Однако пришла пора уходить, вся компания, промолчавшая  целый ужин (а люди были говорливые) тронулсь к выходу, а меня у дверей остановила Мирель: «Пойдем-ка». Я подумала : «Мыть посуду, что ли?» - и пошла с ней. И она меня усадила рядом с мрачным Евтухом. Он возглавлял в одиночестве стол с об'едками. Зять Мирель злобно поставил передо мной здоровенный фужер и набулькал туда вина. Я сразу все поняла и от ужаса просто похолодела, реально. Для непьющего человека целый бокал!     
  Женщины сразу чувствуют определенную опасность. И я стала бормотать, оправдываться, что надо идти, у меня автобус в Феодосию, ночью поезд в Москву. Евтух  послушал и свирепо произнес: «Пусть идет». Я пулей выскочила из дома, а на улице стояла, не трогаясь с места, вся толпа: ждали? Останусь ли я с Евтухом? 
    Кстати, в этой компании только мы с Танькой были моложе сорока, да и то она пришла как родня присутствующей семейной пары. Так что выбора у Мирель не имелось кроме меня, горестной вдовы с ребенком девяти лет, ожидающим меня в астматическом санатории под Москвой назавтра. Путевка Кирюшина кончалась.
    А писатели стояли у ворот и ждали результата. Писатели эти были, на мой взгляд, еще и окололитературные сплетницы, злорадные исследователи  человеческих душ , блин. Ничего не огребя, они тронулись в писдом, а я в свой сарайчик.
    Много лет спустя после премьеры «Трех девушек в голубом» меня перехватил за кулисами  кто-то из театра: «Там у  Марка Захарова Евтушенко, он хочет с вами познакомиться, пошли». И я невольно захохотала, вот так казус! Пришла к главному, стоит Захаров с опозоренным для меня еще когда Евтушенко, плюс какая-то иностранка, а я неудержимо хохочу. Евтух сказал предположительно: «У нас что-то было?».
    Я покачала головой, не стала ничего об'яснять, унялась, выслушала солидную похвалу великого поэта.Потом, спустя поколение, он хотел, приехав из Штатов, посетить мой концерт. Сказал: «Концерт Люсеньки». Но заболел, попал в больницу. Трогательный поэт. Был старше меня всего на 6 лет, а к азался мне египетским фараоном...
     Одна Лариска, которая покоряла поэтов, это у нее было хобби, но как: она направляла знаменитостей в свою койку, зная наизусть их стихи, спецово учила. И читала это все самим их авторам. И эта Лариска охарактеризовала Евтушенко коротко: «приветливый».
     От того знаменитого литературного кружка, в который он входил вместе с Аксеновым и Рождественским,  для меня осталось что: песни Булата Окуджавы, хорошая песня на слова самого Евтушенко «В нашем городе дождь» (знаю два куплета) и романс на слова Ахмадуллиной.
    У меня есть сборник «Русский романс». И вот там в оглавлении перечислены  имена забытых русских поэтов. От которых в народе-то остались безымянные песни. Такой мартиролог.
     И -кстати - попасть в этот сборник можно было только завоевав народ.
     Что останется от меня -«Пуськи бятые»?
    Лингвисты не забудут, может быть.

[Damaskin]

Что останется от меня -«Пуськи бятые»?

Это максимум.

[_Swetlana]

Что останется от меня -«Пуськи бятые»?

Это максимум.

По Петрушевской будут изучать жизнь позднесоветской матери-одиночки. А по Маканину - жизнь одинокой советской поэтессы с женатым советским столяром-краснодеревщиком 
Неужели вам Евтушенко нравится? Впрочем, не отвечайте. Если мне не нравится - значит, нравится вам.


Дамаскин, вы что-то понимаете в переводах с древнегреческого?
Вот сейчас открыла старую тему и увидела эту дискуссию. Что я сделала не так? Чем плох мой перевод?
Начиная с 11 поста:
https://lingvoforum.net/index.php/topic,72079.0.html