"Зелёным" на заметку

[Вл. Самошин]

Из статьи "Волки России": Согласно официальным данным, хищники (речь идёт о волках. – В.С.) ежегодно уничтожают около 34 тысяч лосей, 123 тысячи косуль, 20 тысяч благородных и 140 тысяч северных оленей, а также 77 тысяч бобров». <...> Также волки ежегодно уничтожают около половины зайцев (беляков и русаков), что составляет около 2,7 миллиона особей. В среднем, волки в России потребляют около 35 тысяч тонн животной пищи в год, что является минимальным расчетным показателем... Полный текст статьи можно прочитать здесь.

P.S. Для сравнения: Чаусу, когда мы с ним охотились, удалось затравить пять русаков. Поэтому "зелёным", вместо того, чтобы всхлипывать и проливать крокодиловы слёзы, восклицая: "Птичку жалко!", я советую просто сравнить эти числа – пять и два миллиона семьсот тысяч.

[Валер]

 Так а в чём послание зелёным? Или о чём это...

[Leo]

а кто это Чаус?

[Вл. Самошин]

Моя борзая.

[Вл. Самошин]

ОХОТА И ЕВРЕИ

Охота и евреи... Казалось бы – оксюморон, но вот попался в интернете такой еврейский анекдот: "Абрам Моисеевич был настолько религиозен, что после покупки ружья для охоты сделал ему обрезание". Меня этот анекдот удивил тем, что среди моих знакомых охотников нет ни одного еврея. Но, понимая, что моя "выборка", мягко говоря, нерепрезентативна, я обратился с вопросом о евреях-охотниках к форумчанам. Не получив  а д е к в а т н о г о  ответа, решил поискать ответ в интернете. И, ви знаете, таки да – мои сомнения оказались небеспочвенными: евреи, или, (как я их называю), "люди с тораидальным мышлением", действительно не занимаются охотой: "в иудаизме категорически запрещена охота на животных ради спортивного интереса".
Правда, со свойственной евреям хитростью, они всё же допускают, что "если человек охотится, чтобы заработать себе на жизнь (например, он обрабатывает шкуры или торгует мехом), это не является жестокостью, так как и мы (имеются в виду евреи. – В.С.) убиваем скот, птицу и рыбу для своих нужд", поскольку-де, "убой животных – это необходимость, а не развлечение". То есть, классическое "если нельзя, но очень хочется, то можно".
Хотелось бы в этой связи заметить, что все эти хитромудрые "раби", говоря об охоте как развлечении, не представляют себе того, чем же оно является на самом деле, это пресловутое охотничье развлечение. Уверен, что если бы знали, не напирали бы так на этот аспект охоты, равно как и на то, что при убое сельскохозяйственных животных им не причиняют почти никаких страданий, а при добывании диких животных на охоте, те испытывают мучения.

[Вл. Самошин]

Так вот, рассказываю о том, что собой представляют охотничьи развлечения. Не буду говорить за всех охотников, расскажу только о том, как "развлекаюсь" я. Например, на охоте с борзой.
Итак, представьте себе хмурый, промозглый осенний день в конце октября или в ноябре, я со своим Чаусом иду по полю (иногда – неборонованному: вот уж развлечение, так развлечение!) в надежде подо́зрить русака. Час иду, два иду, три иду – а русака всё нет и нет. А тем временем начинает темнеть, начинает сеять нудный осенний дождь вперемешку со снегом, день становится похожим на сумерки, и мы – усталые и промокшие, с пустыми руками – возвращаемся в деревню: охота не задалась.
Ладно, думаю я, может завтра повезёт. Отдохнув в деревенском доме, выходим утром снова в поле. После нескольких часов бесплодных поисков, удаётся, наконец, поднять русака – сбрасываю Чауса со своры, он спеет с зайцу, даже делает тому несколько угонок, но, увы, косой оказывается резвее, и благополучно спасает свою шкуру. Чаус, с виноватым видом, возвращается ко мне, услышав призывный звук рога. Занавес!
То, что я описал, происходит в девяти случаях из десяти: редко когда удаётся одиночной борзой затравить русака, во всяком случае, нам с Чаусом это удавалось лишь несколько раз, и это, надо сказать, ещё большая удача. Такие вот "развлечения" у меня как охотника: месить грязь в размокших от осенних дождей полях, а добыв редкого русака, снимать потом с него шкуру – ещё одно «развлечение», которое не пожелаешь и врагу!

[Вл. Самошин]

Но, быть может, на охоте по перу бывает веселее? Судите сами. Ранняя весна, вечер, снег в лесу ещё сошёл не весь, я иду вечером на по́дслух глухаря. Допустим – допустим! – мне удалось найти "тэкающего" петуха. Я, стараясь не спугнуть птицу, неслышно отступаю вглубь леса с тем, чтобы провести ночь в палатке, а с рассветом вновь ожидать прилёта глухаря. Если повезёт, и глухарь прилетит на то же или соседнее дерево, постараться осторожно подкрасться к нему и попытаться добыть. Но и тут не так всё просто. Во-первых, глухарь может заметить тебя и испугавшись, улететь; во-вторых, он может так сесть на дерево, что ветки последнего будут мешать точному выстрелу; ну, и в третьих, ты можешь банально промахнуться. Во всех этих случаях шансы глухаря спасти свои перья значительно выше, чем мои шансы – добыть его.

Почти то же самое могу сказать и об охоте на вальдшнепа. Та же ранняя весна, лесная просека, вечер. Я стою притаившись, надеясь, что именно в этом месте и пролетит вальдшнеп. Ключевое слово здесь – надеясь. Далеко не факт, что мне удалось правильно выбрать место, и на самом деле вальдшнеп может тянуть где-нибудь в стороне. Но, допустим, что место выбрано правильно, и вот уже, в сгущающихся сумерках, "на бледно-голубой эмали, какая мыслима в апреле", мне удалось заметить силуэт летящего вальдшнепа. Думаете, дело сделано? Как бы не так! Вальдшнеп может тянуть слишком высоко, что называется, вне зоны доступа, может заметить моё неосторожное движение и резко изменить траекторию полёта, наконец, я могу банально промахнуться...

Как и в случае с глухарём, у вальдшнепа намного больше шансов спасти себя, чем у меня шансов добыть его. Бывают, конечно, и меня удачи, чего "греха" таить, но это именно удачи, а не закономерность.

[Вл. Самошин]

И наконец, last but not least, ещё один – и очень важный! – момент. Хочу особо подчеркнуть: в отличие от тех животных, которых евреи считают допустимым забивать на скотобойнях, и у которых поэтому нет ни единого шанса избежать своей участи, у охотничьих животных такой шанс есть, более того, шансов на спасение своей шкуры или перьев у них значительно больше, чем у того же Чауса поймать зайца или лисицу, или у меня – добыть глухаря или вальдшнепа. Кроме того, просто несопоставимо число сельскохозяйственных животных, забиваемых каждый день на скотобойнях, и число охотничьих животных, добываем охотником за весь сезон охоты!
 
Так что, товарищи зелёные, евреи и "философы", узбогойтесь – охота как была, так и остаётся неотъемлемой частью человеческой культуры, воспетой писателями, поэтами и художниками, и ничего предосудительного в увлечении ею нет.

[Leo]

А вы не могли бы объяснить специальные охотничьи термины . А то тем, у кого русский не является языком ежедневного общения , трудно понять . А если гуглить , непонятно , найдется ли именно то, что имелось в виду

[Вл. Самошин]

Leo, я с удовольствием объясню, Вы только напишите, какие именно слова Вам непонятны.

[Leo]

"в иудаизме категорически запрещена охота на животных ради спортивного интереса".

охота на животных ради спортивного интереса запрещается любой религией

[Leo]

неборонованному, подо́зрить, сбрасываю со своры, спеет с зайцу, угонок

[Leo]

на по́дслух,  "тэкающего" петуха

[Вл. Самошин]

охота на животных ради спортивного интереса запрещается любой религией

Иудаизм я упомянул исключительно потому, что поводом для написания этих заметок послужил анекдот, с которого я начал тему, в котором говорится о еврее-охотнике.

[Вл. Самошин]

неборонованному, подо́зрить, сбрасываю со своры, спеет с зайцу, угонок

Неборонованное поле – это поле, перепаханное плугом, но не обработанное бороной. Оно – сущее наказание и для охотника, и для борзой, поскольку даже идти по отвалам земли тяжело, что уж так говорить о скачке борзой.
Подо́зрить – значит заметить зайца, залёгшего где-нибудь в борозде или у межи.
Сбрасывать со своры означает отпускать борзую, которая до этого шла на своре (узком кожаном ремне, своего рода поводке).
Спеет к зайцу – так говорят о борзой, пытающейся догнать зайца.
Угонкой называется ток момент травли, когда борзая приспела к русаку так близко, что готова схватить его, но тот резко меняет направление движения, уворачиваясь в сторону, борзая же, не ожидавшая такого фортеля, проносится мимо.

[Вл. Самошин]

на по́дслух,  "тэкающего" петуха

На по́дслух – при весенней охоте на глухаря сначала необходимо найти место тока. А ток, в свою очередь, располагается недалеко от места их кормёжки. Вот, для того, чтобы найти такое место, днём ходишь по лесу, внимательно всматриваясь в кроны деревьев – весной глухари кормятся почками или хвоей. Заметив кормящегося глухаря, нужно запомнить это место в лесу, и возвращаться в деревню, в дом, в котором остановился на время охоты.

Вечером же, снова надо пойти на то же место, притаиться и ждать. Обычно, часов в восемь раздаётся шум крыльев первого прилетевшего глухаря, вскоре затем – второго и третьего. Они рассаживаются на ветвях деревьев на некотором расстоянии друг от друга, и начинают токовать, т.е., издавать те самые "тэкающие" звуки, о которых я упомянул выше. Это – песня глухаря. На самом деле она состоит как бы из двух куплетов: первый напоминает стук дятла, когда тот долбит дерево, а второй – нечто шипящее, похожее на то, когда отбивают (точат) косу. И вот именно в эти мгновенья глухарь становится совершенно глухим, и к нему можно осторожно подкрасться поближе, чтобы удобнее было добыть. Но делать это нужно очень осторожно, так как зрение у глухаря неплохое.

Так как к этому времени становится уже довольно темно, а ветки деревьев затрудняют прицеливание, то разумнее переночевать здесь же, в лесу, неподалёку от места, где токовали глухари. Утром, с рассветом, ток продолжится уже на земле, и добыть петуха в светлое время гораздо проще.

[Leo]

неборонованному, подо́зрить, сбрасываю со своры, спеет с зайцу, угонок

Неборонованное поле – это поле, перепаханное плугом, но не обработанное бороной. Оно – сущее наказание и для охотника, и для борзой, поскольку даже идти по отвалам земли тяжело, что уж так говорить о скачке борзой.
Подо́зрить – значит заметить зайца, залёгшего где-нибудь в борозде или у межи.
Сбрасывать со своры означает отпускать борзую, которая до этого шла на своре (узком кожаном ремне, своего рода поводке).
Спеет к зайцу – так говорят о борзой, пытающейся догнать зайца.
Угонкой называется ток момент травли, когда борзая приспела к русаку так близко, что готова схватить его, но тот резко меняет направление движения, уворачиваясь в сторону, борзая же, не ожидавшая такого фортеля, проносится мимо.

кроме угонки и свора об остальных догадывался